Кто есть кто. На диване президента Кучмы

В связи с тем, что результаты экспертизы и политическая ситуация на Украине не дают мне надежду на скорое возвращение на Родину, а товарищи с украинской стороны не решили мой вопрос (человек, который должен был привезти выездные документы не вышел на связь, и я остался без документов и в нелегальном статусе), поэтому я прошу Вашей помощи. Прошу провести Вас переговоры с компетентными людьми заокеанской стороны о возможности пребывания меня и моей семьи в вашей стране в легальном положении, позволяющем работать и учиться и обеспечение нашей безопасности. Прошу чтобы данная акция не получила огласки во избежание нежелательного политического резонанса на Украине.

С уважением, Мельниченко Н.И.”

Однако для того, чтобы предпринять конкретные шаги в этом направлении, Мельниченко требовались документы. Паспортов у них с Лилей по-прежнему не было – они оставались в Киеве у социалистов.

Глава 4. Детектор лжи.

Вместо того чтобы реально уяснить свое положение и искать из него выход, Мельниченко продолжал жить иллюзиями. Он напоминал утопающего, который, спасаясь, хватается за соломинку. Мыколе по-прежнему казалось, что какие-то специальные процедуры могут подтвердить его правоту и заставить Кучму уйти в отставку. Поначалу он рассчитывал, что ему поможет экспертиза записей в Вене. Потом, начал требовать у нас с Болданюком организовать ему самому проверку на детекторе лжи.

Еще в Чехии я заметил одну характерную черту Мыколы. Если он вбил себе что-то в голову – бороться с этим было практически невозможно.

Желание подвергнуть себя тесту на детекторе лжи появилось у Мельниченко давно. Я даже не знаю, кто подсунул ему это идею. Изначально майор очень слабо представлял себе эту процедуру. Тем не менее, он выставлял ее в качестве условия для встреч с западными журналистами. Договариваясь с Патриком Тайлером, он потребовал, чтобы корреспондент привез ему детектор лжи.

– Я не буду отвечать на его вопросы, если он не привезет детектор! – заявил он мне с Болданюком.

Корреспондент «Нью-Йорк Таймс» очень удивился этому. Он впервые за свою журналистскую карьеру сталкивался с такой проблемой. До этого никто из интервьюируемых не требовал проверять себя на полиграфе.

Постепенно мысль о необходимости публичного теста на детекторе лжи превратилась у Мельниченко в навязчивую идею. Он упоминал об этом в каждом разговоре со мной. Настаивал: ищи в Германии, проси в Америке. Майор убедил себя в том, что прохождение такой процедуры расставит все точки над «і», и, наконец, весь мир поверит в правоту его обвинений против Кучмы.

Поддавшись на эти уговоры, я нашел в Германии какую-то фирму, специализирующуюся на подобных услугах. Но они потребовали у меня подробную историю болезни клиента, его правдивый анамнез. Немцы интересовались: нормально ли в свое время проходили роды майора, какие болезни он перенес в детстве, не было ли у него травм головы. Как врач, я понимал правомерность этих вопросов и обратился за разъяснениями к Мельниченко. И вскоре получил от него ответ по электронной почте. Майор признался:

“В 1985 году во время прохождения срочной службы у меня было сотрясение головного мозга с длительной потерей сознания и явлениями ретроградной амнезии. В дальнейшем, при прохождении медицинских комиссий это мною скрывалось”.

Кроме этого Мыкола поставил ряд условий: