Кто есть кто. На диване президента Кучмы

Сидя на балконе, я внимательно наблюдал за происходящим. Это был театр одного актера: Головатый против всех. Головатый хорошо знал английский язык, умел грамотно изложить свою мысль и донести ее аудитории. Кроме того, он давно и основательно изучал систему западной демократии. В этом вопросе он до сих пор – главный эксперт в Украине.

Кроме Головатого из украинских депутатов выделялся Зварич. Он покорил делегатов ассамблеи своим изысканным английским. Начиная свое выступление, он заявил:

– Я родился в Америке и поэтому знаю цену истинной демократии.

Присутствующие сразу же встрепенулись: интересно, что это за американец из Украины, который будет учить нас, европейцев, демократии? Это был единственный момент за все выступление Зварича, когда зал оживился. Затем все вновь погрузились в полудрему. До тех пор, пока слово не дали Петру Симоненко. Перед этим он долго тянул руку вверх, как отличник в школе.

– Хочу официально заявить всем присутствующим, – начал свое выступление лидер коммунистов, – что в Бабином Яру евреев расстреливали не фашисты, а нашисты. Их сегодня представляют в Украине Виктор Ющенко, который рвется к власти.

Его сразу же оборвал председательствующий – президент ассамблеи Совета Европы.

– Извините, но это не по теме!

Однако переводчики уже успели перевести слова Симоненко. Услышав это заявление, зал зашевелился. Все были удивлены. Немецкая делегация, как по команде повернулась к Симоненко. На лицах немцев читался немой вопрос:

– Быть может, не только мы должны выплачивать компенсации за Холокост, но и украинцы тоже?

По ходу прений выступали и другие представители украинской делегации: Костенко, Олийнык, Рыбак. В первом ряду сидели Грищенко, Мартынюк и Задорожный и с умным видом что-то записывали.

Постоянно комментировал все выступления ораторов и оппонировал им депутат Юрий Писаренко – бывший олимпийский чемпион по штанге. Защищая официальную Украину, он бурно опротестовывал все тезисы Головатого. При этом Писаренко полностью вошел в роль и был несказанно доволен, что находится в центре внимания зала. Реагируя на реплики выступавшего, он постоянно возмущался:

– Ну, ё… твою мать!

Переводчики в кабинах хорошо понимали что он имел в виду, но не переводили. У меня сложилось впечатление, что Писаренко был настолько возмущен поведением Головатого, что вот-вот сорвется с места и побежит бить его прямо в зале. Но самое удивительное, что когда был объявлен перерыв, вся украинская делегация была едина. Писаренко в кулуарах прекрасно ладил с Головатым и Зваричем. Симоненко спокойно общался с Костенко. Казалось, что они на самом деле хорошие друзья, а то, что происходит в зале – это просто театр. Только кому он нужен? – думал я.

Обсуждение в Страсбурге украинской политреформы завершилось тем, что депутат Госдумы России Рогозин, подытожил:

– Что мы здесь обсуждаем? Украина еще не определилась, может ей еще царь понадобиться!

Мельниченко, в отличие от меня, дебаты на сессии не интересовали. Он занимался тем, что демонстрировал свое присутствие в Страсбурге. Майор стоял на ступеньках вместе с Сергеем Лещенко из «Украинской Правды» и следил – кто из делегатов обращает на него внимание. Ему казалось, что все присутствующие заметили его и собираются к нему подойти. Но когда начался перерыв, таких желающих не оказалось. Майор был никому не нужен. Тогда он сам остановил проходящего Головатого. Как известно, тот занимался делом Мельниченко, которое находилось в производстве в Европейском суде в Страсбурге. Мельниченко получил убедительное заверение – через два месяца он станет депутатом Верховной Рады.

Когда заседание закончилась и делегаты начали расходиться, мы спустились в буфет. Там мы встретили уставшую Ханну Северинсен, которая решила выпить стакан сока. Пользуясь возможностью, я подозвал Мельниченко, представил майора и они пару минут пообщались через переводчика. Вот это и была вся их долгожданная встреча.

Тем временем, я подошел к Александру Задорожному. Мы были немного знакомы со времени моей учебы в дипломатической академии. Я сказал ему:

– Александр, передайте Виктору Пинчуку, что я хочу встретиться с ним и переговорить. Эта просьба исходит от Мельниченко.

Дело в том, что Мельниченко, после того как поругался с Жиром, постоянно твердил мне: дело можно иметь только с Кучмой. Напрямую. Без посредников. И поэтому я старался вести переговоры с президентом. Однако в последнее время Мельниченко изменил свою точку зрения и заявил, что все решает только Пинчук. Задорожный записал себе мои координаты и пообещал, что обязательно передаст мое сообщение Виктору Пинчуку.

После этого я добавил:

– Я не делаю из этого никакого секрета. Если нужно, вы можете сообщить об этом Медведчуку.

Мой собеседник отмахнулся:

– Он меня не интересует. И вообще – причем тут Медведчук?

Однако Пинчук не перезвонил мне – ни через неделю, ни через месяц. Со временем, я понял, почему олигарх занял такую позицию: он и так потратил слишком много денег, защищая “папу”. И это не принесло никаких ощутимых результатов.