Кто главнее?

На минуту задумался Кузьмич. Работа и в самом деле была почти невыполнимой. Взяться за нее и не выполнить — это было не в его правилах. Как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Но в то же время у него не было ни малейшей надежды, что отливка получится. Больше того, он почти наверняка знал, что ни один литейщик за нее не возьмется. Особенно его смущали два замысловатых наклонных канала в детали.

А что, если…

Литейщик снова потянулся к чертежу.

— Что это? — спросил он у технолога.

— Перепускные каналы.

— Выпрямите их, тогда возьмусь за работу.

— Не имею права. — Технолог виновато посмотрел на судосборщиков. — Чертеж не мы утверждали. Впрочем, попробуем. — Он бросился заказывать междугородний телефонный разговор. Как назло, короткие гудки не давали соединиться с конструкторами — линия была перегружена. Наконец это ему удалось.

Из конторы он вышел с сияющим лицом.

— Можете начинать работу. Чертеж мы сейчас выправим, каналы разрешили сделать прямыми.

— Ну, с богом, — улыбнулся бригадир судосборщиков.

— Не подкачаем, — уверенно тряхнул головой литейщик, — постараемся.

— Вот что, Игорь Кузьмич, — технолог, собравшийся было уйти, на минуту задумался, — если уж ты согласился, то теперь никто не имеет права отказаться. Попросим-ка мы еще одну бригаду отлить вторую деталь, для подстраховки. Кого бы ты рекомендовал?

Игорь Кузьмич не ожидал такого оборота дела. Теперь ему придется конкурировать с соседней бригадой. Другой бы на его месте воспользовался удобным моментом, подсказал бы конкурента послабее, чтобы на его фоне выглядеть выигрышнее. Но не таков был старый мастер. Ответил честно, назвал фамилию бригадира, который мог тягаться с ним на равных.

— Советую Панкратова, — сказал он без особого восторга.

— Ну и хорошо, пусть будет Панкратов, — согласился технолог. — Приступайте к работе, с вашим начальством все согласовано, — бросил он уже на ходу.

Работа закипела сразу в двух бригадах. Модель сложной детали уже давно ждала своего часа. Достаточно было только выпрямить на ней каналы, чтобы приступить к изготовлению форм.

Литейный цех на судостроительном заводе не так уж велик, так что обе бригады прекрасно видели, как подвигаются дела у соперников. Сам Панкратов, плотный, краснощекий от постоянного общения с горячим металлом, вроде бы не замечал Игоря Кузьмича, как, впрочем, и последний, но в то же время они пристально следили за тем, как идут дела друг у друга. Они были давними соперниками по соревнованию, никто не собирался уступать — вопрос касался профессиональной гордости каждого. К тому же бригаде, которая первая успешно закончит работу, была обещана крупная премия. Рабочие старались. С особой тщательностью формовщики готовили смесь песка и глины — литейную землю, старательно трамбовали ее на машинах, готовя сложнейшие формы.

Тем временем сталевары закладывали шихту — различные материалы, из которых предстояло сварить первосортную сталь. Работа эта, требующая и в обычных условиях не только умения, но и крайней внимательности, на этот раз делалась с особой тщательностью. Ведь стоило хотя бы немного нарушить пропорции шихты, и деталь, на которую ушло так много энергии, оказалась бы хрупкой, никуда не годной. Правда, дело облегчалось тем, что в литейном цехе были установлены электрические плавильные печи. Они были похожи на закрытые камеры, внутри которых бушевал огонь электродуги, расплавлявшей самый неподатливый металл.

Дуга — нечто без вкуса и запаха, без примесей и грязи — позволяла вести плавку в более чистых условиях, в отличие от других плавильных печей, которые применяются в металлургии, — скажем, общеизвестных и широко распространенных вагранок — массивных шахтных печей.

Почему шахтных? Потому что и в самом деле вагранка похожа на шахту. В ее вертикальное тело, покрытое внутри огнеупорным кирпичом, загружается топливо (кокс), флюсы (известняк, песок, окалина) вперемешку с рудой и металлом. Понятно, что, когда чугун расплавляется, в его составе оказывается немало вредных примесей, избавиться от которых не так-то просто.

В электрической плавильной печи всего этого нет. Чистое дуговое пламя расплавляет здесь чистый металл вместе с необходимыми примесями, а примесей этих немало.

Чтобы податливое железо стало хорошей сталью, нужно сплавить его в первую очередь с углеродом. Отсюда и слово — сплав. Чем больше углерода в стали, тем она тверже. Казалось бы, превосходно: загрузить в печь как можно больше углерода — и получится сверхтвердая сталь. Действительно, получится, но… при этом станет хрупкой, совершенно непригодной для судовых конструкций. Поэтому количество углерода в стали не должно превышать определенной величины.

Не один углерод «усиливает» железо, превращает его в сталь. То же самое делают и «легирующие» элементы — хром, никель, вольфрам, кобальт, молибден… В зависимости от того, чему обязана сталь своей крепостью — углероду или этим элементам, — она разделяется на углеродистую и легированную.