Кто главнее?

Особенно хорошо кузнецы Александровского завода выполнили детали двигательной установки подводного корабля. Тщательность их исполнения, отличная отковка обеспечивали легкую и надежную работу устройства. В принципе оно напоминало привод ручной коляски. Усиленно работая руками, подводник приводил в движение устройства, напоминающие утиные лапы, которые толкали лодку вперед. Конечно, было бы намного лучше приводить лодку в движение с помощью электрических источников тока. Но подходящие конструкции еще не были созданы. Пришлось ограничиться ручным приводом. Это ограничивало возможности корабля, лишало его самостоятельности — автономности плавания. В район боевых действий подводную лодку пришлось бы доставлять на другом судне.

Тем не менее испытания нового корабля прошли обнадеживающе. Насколько опередила свое время конструкторская мысль Карла Шильдера, можно проиллюстрировать хотя бы тем, что его подводные корабли имели на вооружении ракеты на нескольких стартовых установках, чего не имели даже подводные корабли второй мировой войны. Но талантливый изобретатель не нашел должной поддержки у правительства. В конце концов ему было отказано в ассигнованиях.

Технический гений Карла Шильдера, мастерство блестящих кузнецов Александровского завода, которым удалось справиться с задачей чрезвычайной для того времени трудности — отковкой броневых деталей подводных лодок, — все пошло насмарку.

В отличие от многих других профессий кораблестроителей профессия кузнеца со временем не утратила своего значения. Она по-прежнему одна из ведущих на судостроительном заводе. Но разумеется, рабочее место сегодняшнего кузнеца совершенно непохоже на те темные, закопченные кузни, в которых когда-то трудились кузнецы. Нет здесь и измученного тяжелой физической работой подмастерья-молотобойца. А вот «уханье» все же осталось. Только ухает уже не человек — машина. Огромные, многотонные пневматические молоты с помощью мощных компрессоров-нагнетателей всасывают воздух. Этот воздух со страшной силой обрушивается на рабочий поршень, и молот бьет по заготовке. Сильный удар сотрясает бетонный пол цеха. Сделавший свое дело воздух вырывается наружу — ухает.

Много за последнее время появилось молотов самых разнообразных конструкций. Есть среди них не только ухающие — пневматические, но и молчаливые — механические, гидравлические…

Точным, уверенным движением кузнец нажимает на приводной рычаг. С высоты срывается на поковку тяжелая падающая часть молота. Вес этой падающей части колебался и доходил до внушительной величины в несколько тонн. Но какими бы молоты ни были — пневматическими, механическими или гидравлическими, — их действие подчинялось одному закону: тяжелый молот бил по заготовке и она, как кусок теста, расплющивалась под ударом. Грани, по которым бил молот, принимали нужную форму, а по расплющенным местам приходилось ударять снова. Но тогда деформировались уже только что откованные грани. Приходилось их «приводить в порядок» — и так до тех пор, пока заготовка не принимала нужную форму. Нельзя ли устранить текучесть металла, заставить его после первого же удара принимать нужную форму?

Оказалось, что это вполне возможное дело. Заготовку стали помещать в форму — матрицу. Удар молота заставлял металл «расплескиваться» по матрице, точно повторяя ее формы. С одного удара заготовка принимала нужные очертания.

Почему этим способом не могли воспользоваться кузнецы прошлого, ведь, наверное, не только нам с вами приходила столь заманчивая идея? Не было тогда достаточно мощных молотов, сила удара которых измерялась бы десятками тонн. К тому же сами матрицы, испытывающие громадные нагрузки, требуют порой дорогих и дефицитных материалов, таких как сверхтвердые сплавы или особые виды керамики. И даже это не спасает их от быстрого разрушения — слишком уж сильные и частые нагрузки приходилось испытывать матрицам. Но нашли кузнецы выход — стали внутрь дорогостоящей матрицы вставлять особую вставку или обойму. Когда обойма выходила из строя, ее нетрудно было заменить. Самую же матрицу использовали и дальше.

В любой профессии есть место удали, профессиональному блеску, который издавна поражает воображение людей.

Как-то группа ребят из судостроительного профтехучилища отправилась на экскурсию в кузнечно-прессовочный цех. Взяли ребята с собой тетради, ручки, даже фотоаппарат, потому что как раз в это время заканчивали оформлять стенгазету, а снимок группы на фоне цехового оборудования был бы здесь весьма уместен. А Гена Морозов, известный в училище фантазер, прихватил с собой еще блестящий серебряный шарик.

— Гвоздь программы, — пояснил он друзьям. — Настоящее цирковое представление. И все с помощью этого шарика.

Ребята, конечно, посмеялись. Зная его склонность к розыгрышам, никто не отнесся к Генкиным словам всерьез. Даже Павел Петрович, руководитель группы, обычно строго следивший за дисциплиной, на этот раз ничего не заподозрил.