Кто главнее?

Так кропотливо, словно терапевт пациента, выслушивал он «больную» машину, безошибочно находил разрегулировавшиеся агрегаты.

Когда же не помогал слух, на помощь приходили глаза и руки. Так было и на этот раз. Рабочие, обступившие паровоздушный молот, с интересом наблюдали, как быстро и точно пробегали пальцы наладчика по деталям машины. Вот они вдруг остановились. Нахмурившись, Николай Петрович приложил к металлу всю ладонь.

— Давно отключил машину? — спросил он кузнеца.

— С час, наверное, не больше, — ответил тот неуверенно.

— Что же ты, на молоте собирался блины печь, что ли? Потрогай-ка! — Кузнец приложил руку к металлу — он был все еще теплым, а ведь прошло около часа.

— Тут не только блины печь, щи варить можно, — проворчал наладчик, продолжая осмотр молота.

По тому, как это было сказано, можно было понять, что мастер доволен обнаруженным. Теперь предстояло найти причину перегрева. Так оно и есть! Стальной шток, который они только что проверяли, блестел только с одной стороны. Значит, сальник, сквозь который он проходит, перекосился, неправильно обжимает деталь. Несложная вроде бы вещь — сальник — по существу уплотнительная резинка, этакий черный резиновый бублик. Внутри его сжимает пружинка. Своей внешней стороной «бублик» прижимается к неподвижному цилиндру, а внутренней, обжатой пружиной поверхностью обтягивает скользящий вдоль него шток. Делается это для того, чтобы удержать давление воздуха, пара или газов, необходимых машине для работы. Перекосился сальник, стал прижиматься к штоку только одной стороной — вот он и перегрелся от трения. Но не в трении даже дело. Не получилось ли так, что с разогретой стороны штока стало исчезать масло, как с раскаленной сковороды?

Николай Петрович достал из сумки инструмент и принялся регулировать «направляющие», стараясь выправить перекос сальника.

— Теперь блины здесь не пожаришь, придется тебе к теще на блины ездить.

Кузнец, повеселевший после того, как неисправность обнаружилась, не стал отшучиваться. Чем мог, он помогал наладчику — подавал инструмент, поддерживал ключи.

Работа приближалась к концу. Хорошо подтянув последние гайки, Николай Петрович убрал ключи в сумку. Кузнец потянулся к рычагам управления молотом. Присутствующие было приободрились, но наладчик не дал включить машину:

— Поперед батьки в пекло не суйся! — Он принялся снова осматривать молот, желая убедиться, что обнаруженная неисправность была единственной.

Рабочие заволновались:

— Кончай, Петрович, нам работать надо.

Но наладчик словно не слышал их. Любое дело он привык доводить до конца. Добросовестность в работе была для него таким же естественным делом, как умывание рук перед едой. Он был честным рабочим и не мог допустить, чтобы после его ухода машина вдруг снова разладилась бы. Другие назвали бы это рабочей гордостью или рабочей честью, может быть, еще какими-нибудь высокими и красивыми словами. Если бы ему самому пришлось говорить о том же самом с трибуны, он, наверное, тоже говорил бы такие слова, но… о других. Когда же дело касалось его самого, он считал себя просто честным рабочим. И всех, с кем ему приходилось встречаться, он делил про себя на честных рабочих и «летунов». Так он называл всех, кто заботился только о своем кармане, — кое-как выполнив работу, такие люди бежали закрывать наряды. Если работа предстояла сложная и невыгодная, «летуны» тут же начинали лавировать: то у них появлялись больничные листы, то еще что-нибудь… не понимали они, уклоняясь от сложной работы, что сами себя обкрадывали. Избежав ее раз-другой, спасовав перед трудностью, начинали уже всерьез ее бояться. У них исчезала уверенность, что они вообще в состоянии с ней справиться, становились как бы неполноценными специалистами.

Другое дело — кузнец или бригадир судосборщиков, которых он хорошо знал. Это были честные рабочие, знающие свое дело, а подгоняли его потому, что, конечно же, их беспокоил вынужденный простой. Поэтому наладчик не обижался. Он продолжал педантичный осмотр машины. И нашел то, что искал, — в молоте заедали опорные «пальцы».

Снова наладка, терпеливая, хладнокровная, и вот наконец молот готов к работе.

— Попробуем.

Кузнец точно по центру установил заготовку, нажал рычаг. Бетонный пол вздрогнул под ногами. Все подались вперед, окружили наладчика, снимавшего размеры с еще горячей поковки.

— На, — протянул он ее бригадиру судосборщиков, — иди работай!

— А подойдет? — недоверчиво протянул тот, беря в руки металл.

— Подойдет, — уверенно и на этот раз серьезно, без обычной шуточки ответил Петрович.