Кто и как изобрёл еврейский народ

Сам Полак, несмотря на свою «национальную безответственность», отчасти осознавал эту проблему и пытался подсластить преподнесенную им горькую пилюлю утешительными этноцентрическими высказываниями: «В этой стране были еврейские поселения еще до обращения хазар в иудаизм и даже до начала хазарских завоеваний. Здесь имел место процесс перехода в иудаизм нехазарского населения. Происходила и иммиграция евреев из других стран, в особенности из мусульманской Центральной Азии, восточного Ирана и Византии. Таким образом, там появилось многочисленное еврейское население, лишь отчасти состоявшее из хазарских прозелитов. Что же до культурного облика этого населения, он сформировался в основном под влиянием более древних иудейских общин, существовавших в Крыму и на северном Кавказе»[440].

В конце 40-х и начале 50-х годов такая формулировка более или менее удовлетворяла требованиям национальной историографии. Как мы уже видели, Динур также счел нужным одобрить «смелый» шаг Полака. Необходимо помнить, что Полак был ярым сионистом, задействовавшим свои таланты и языковые познания на службе в израильской военной разведке. В конце 50-х годов он возглавил кафедру изучения Ближнего Востока в Тель-Авивском университете и опубликовал ряд сочинений, посвященных арабскому миру. Однако этот независимо мыслящий исследователь не терпел компромиссов. Хотя по мере формирования еврейской исторической памяти его научный подход становился все более маргинальным, он до конца своих дней продолжал отстаивать свою новаторскую работу.

С 1951 года и до сего дня на иврите не было опубликовано ни одной исторической книги о хазарах. «Хазария» Полака также ни разу не была переиздана. До конца 50-х годов его сочинение продолжало оставаться легитимным источником ссылок для израильских исследователей, но и этот статус оно в последующие годы постепенно потеряло. Два исключения - скромная магистерская диссертация и проходная семинарская работа (которая все-таки была опубликована)[441]. Израильская академия полностью онемела; она бездействует уже более пятидесяти лет. Любое упоминание о хазарах воспринималось обществом как проявление лунатизма, а зачастую и как угроза. Только в 1997 году Эхуд Яари, известный телевизионный аналитик, долгие годы грезивший о могуществе хазар, выпустил документальный мини-сериал, хотя и очень осторожный, но все же насыщенный захватывающей информацией[442]. Еще раньше были написаны два художественных романа, смаковавшие военную мощь и величие Хазарии[443].

Чем же было вызвано столь длительное замалчивание хазарской темы? Помимо господствующею в израильском обществе этноцентрического восприятия истории, накладывающего свой отпечаток на все аспекты еврейского национального самосознания, можно предложить два дополнительных гипотетических мотива. Не исключено, что волны деколонизации, захлестнувшие мир в 50-60-е годы, побудили тогдашних израильских мифотворцев отмежеваться от хазарского прошлого. Опасение, что легитимность сионистского проекта может серьезно пострадать в случае, если еврейские поселенцы окажутся не исконными «сынами Израиля», а потомками хазар, сопровождалось и более глобальным страхом: делегитимация могла затронуть само право государства Израиль на существование! Можно выдвинуть и другое объяснение, вовсе не обязательно исключающее первое (хотя и несколько отодвигающее момент, когда израильское общество «остыло» к хазарам). Установление военного контроля над многочисленным палестинским населением, представлявшим реальную опасность для израильского национального мифа, привело к усилению этнизации, что существенно сказалось на политике формирования национальной идентичности в 70-е годы. Необходимость придать четкость и незыблемость идентификационным границам означала абсолютную недопустимость любого упоминания о Хазарии. Как бы там ни было, во второй половине XX века связь между хазарами и «народом Израиля», вернувшимся, как известно, на «историческую родину» после двухтысячелетних скитаний по миру, становилась все слабее, пока не оборвалась окончательно.