Кто и как изобрел Страну Израиля

В то же время не следует забывать, что термин «наследие отцов наших» все еще очень далек от понятия «отечество»-«патрис» в его базисном политическом смысле. Это древнее понятие зародилось в независимом полисе задолго до завоеваний Александра Македонского[209] и отражало связь суверенных граждан со своим городом. Оно совершенно утратило в интересующие нас времена свой изначальный патриотический смысл; в эллинистическую эпоху оно было лишь слабым отзвуком иной, давно растворившейся в прошлом исторической реальности. Политическая система Иудеи — как во времена, когда ею управляли священники, получавшие власть по наследству, а вовсе не избираемые городским «народным» коллективом, так и позднее, когда власть перешла к представителям царской династии, правившей новой монархической Иудеей вплоть до ее окончательного «формального» перехода под прямую власть Рима в 6 году н. э., — нисколько не походила на выборные демократии греческих городов.

«Вторая книга Маккавеев» — сочинение куда более иудейско-теологическое и одновременно гораздо более эллинистическое, нежели обсуждавшаяся выше «Первая книга». К несчастью, она еще и куда менее исторична[210]. Большая «иудейскость» и меньшая историчность книги связаны с тем, что бог принимает активное участие в описываемых в ней событиях, в том числе прямо направляет действия повстанцев. Она намного более эллинистична, нежели «Первая книга», поскольку в ней неожиданно возникает явление-термин — отечество — как один из поводов к восстанию. В отличие от «Первой книги», сочиненной на иврите в хасмонейском Иерусалиме, «Вторая книга Маккавеев», написанная позже, скорее всего в эллинистическом Египте, и наверняка на греческом диалекте, утверждает, что сторонники Иуды Маккавея, вдохновленные его мобилизующей речью, были готовы «умереть за законы и отечество » (Маккавеи II 8: 21)[211]. Эта риторика, совершенно чуждая традиции древнего иврита, не делает книгу особенно патриотической, поскольку и в ней главной целью восстания остается очищение Храма, а не создание независимого полиса или еврейского «национального государства». Книга открывается описанием освящения жертвенника и завершается обезглавливанием Никанора, вражеского (селевкидского) военачальника, и превращением годовщины этой победы в иудейский праздник благодарения за божественную помощь.

Диалектика исторических событий, включающая перерастание чисто религиозного восстания в независимую иудейскую монархию, несомненно, крайне увлекательна. К сожалению, мы располагаем чрезвычайно бедными и «стыдливыми» письменными свидетельствами об этом периоде, поэтому почти невозможно толком отследить упомянутые события и восстановить их ход. В любом случае иудейское восприятие географического пространства в эпоху хасмонейских царей резко изменилось. Мы выводим это не из их теоретических выкладок, до нас не дошедших, но из их военно-религиозной активности. Как мы уже видели в «Первой книге Маккавеев», территориальный аппетит первосвященника Шимона рос в ходе его военных успехов. Как и все прочие политические структуры в регионе, Иудейское царство попытается максимально расширить свои пределы — и преуспеет в этом. После продолжительных захватнических войн, в пик могущества династии Хасмонеев, их государство включало в себя Самарию, Галилею и Идумею. Иными словами, Иудейское царство Хасмонеев было сходно по размерам со «страной Ханаан», некогда подвластной египетским фараонам.

Для того чтобы закрепить за собой новые территории, новые иудеи разрабатывают совершенно иную стратегию, нежели их праотцы — «возвращенцы из Вавилонии», настаивавшие на тотальном изоляционизме и, судя по всему, создавшие литературный образ ультимативного носителя «истребительного бойкота» Иисуса Навина. Праотцы, как мы уже говорили, боялись своих языческих соседей и старались полностью от них отделиться. Эллинистические правители Иудеи, куда более уверенные в себе, решительно игнорировали заповеди о «бойкоте» и истреблении, содержавшиеся в Библии. Вместо этого они насильственно обращали массы этих соседей в иудаизм. Идумеи в Негеве и итуреи в Галилее вынуждены были, под сильнейшим давлением Хасмонеев, расстаться с крайней плотью и превратиться в иудеев. Это обращение численно укрепило иудейскую религиозную общину и заодно расширило пределы Иудейского царства.

Массированный переход в иудаизм происходил не только в Иудейском царстве. Начиная с этого времени, прежде всего благодаря чрезвычайно плодотворной встрече монотеизма с греческой культурой, иудаизм становился религией, занимавшейся активным прозелитизмом. Благодаря прозелитизму он распространился по всему средиземноморскому побережью и приобрел множество сторонников[212]. В Вавилонии монотеистическая община непрерывно существовала, скорее всего, еще с V века до н. э.; тремястами годами позже многочисленные эмигранты-миссионеры устремились из Иудеи во все крупные города эллинистического мира, распространяя в тамошних массах свое учение.