Кто Я?

      София, будучи специалистом по современным европейским и азиатским языкам, знала историю их возникновения от языков, корнями уходящих глубоко в прошлое человечества. Она смотрела на символы, значение которых так и вертелось в голове, но язык всё никак не мог вымолвить их перевод.

– Похоже, ты любил просиживать за книжками, – ответила София. Указав на ряд символом, имевших отдаленное подобие букв, она пояснила, – это финикийский алфавит. Он был родоначальником большинства известных человечеству письменных систем. Финикийский алфавит насчитывал двадцать две согласные буквы.

– А гласные? – спросил юноша, представляя письмо, записанное справа налево без гласных определяющих звуков.

– Вместо гласных зачастую вставлялись диакритические знаки, служившие дополняющим элементом при различии множества гласных звуков. Гласные могли иметь разную интонацию и произношение, и соответственно меняющийся смысл слова. Поэту и использовалась такая сложная на вид система записи. Древние языки были гораздо сложнее, и с прогрессом человечества шли по системе упрощения правил написания, чтения и произношения. Здесь с тобой мы наблюдаем запись финикийского языка вперемешку с…, – София немного задумалась, закусив губу, вглядываясь в буквы, приобретавшие при слабом свете луны магический оттенок, – с местным самостоятельным языком. Эти иероглифы не вызывают у меня в памяти какие-либо ассоциации с другими древними письменностями.

– Лодка есть лодка! – буркнул Александр, оглянувшись вокруг на пальмы и кустарники, таящие в себе и ночной покой, и непонятное чувство древней таинственности. Повернувшись к каменному идолу, шёпотом добавил, – если бы я не знал, как написать фразу красивая женская фигура, то я, скорее всего бы нарисовал её во всей красе, ну или примитивно, так как делали это пещерные люди, рисуя угольком на стенах своей пещеры ритуал охоты на мамонта.

София чуть не прыснула от смеха, по поводу такого пошлого примитивного сравнения, но в целом поняла, – Сокольский был прав. И ведь точно, если не знаешь, как объяснить слово далекому иностранцу, то будь у тебя ручка и бумага под рукой, ты бы нарисовал тот предмет, который тебя интересует.

– Логика у тебя, однако, эмм, мужская… – шёпотом заключила София, окинув иероглифы-рисунки, теряющие чёткость в ночном воздухе. Вслушиваясь в ночную какофонию звуков, она добавила так же тихо, – будь у нас больше времени, можно было бы расшифровать иероглифы-рисунки и попытаться осмыслить их значение.

Сокольский стоял рядом с Софией и тут где-то поблизости послышался приглушенный животный рык.

София резко развернулась на пятках и выставила чёрный карабин в ту сторону. Ничего. Рык послышался правее, рядом с кустарником и примыкающей к нему пальме. Направив карабин в темноту, целясь чуть ниже человеческого роста, София замерла. Снова ничего. Но было ясно, что рядом кто-то есть.

– Нас изучают, – едва слышно сказала София, напрягаясь всем своим профессиональным существом, вглядываясь в кусты и буйство растительности, казалось бы, сжимающей их в плотное кольцо, – будь готов!

Снова послышался рык, и едва тихое шуршание травы. В свете луны блеснула пара диких глаз и снова скрылась в зарослях папоротника.

Пульс участился, и София почувствовала тревожный звоночек, который всякий раз раздавался при приближении смертельной опасности. Этот оклик ни разу её не подводил.

Сокольский, вглядываясь в ночное пространство пальмовой рощи и опушки, вдруг на подсознании ощутил присутствие посторонней силы. Она словно предупреждала об опасности, неся поток энергии. Юноша засунул пистолет за пояс, и, опустив руки, медленно начал отходить от идола.

– Что ты творишь? – прошипела София, недоумевая. Водя карабином из стороны в сторону, она шикнула, – вернись!

В ночном свете показалось оно, и от увиденного в висках у Софии застучало ещё сильнее, а пульс готов был соревноваться с автоматной очередью.

На опушку, из тропических зарослей вышла здоровенная пантера. Бесшумно ступая когтистыми лапами по земле, медленно неся мускулистое туловище, заключенное в песочную с тёмными пятнами цвета шкуру и издавая теперь более отчетливый рык, животное приближалось к Александру.

– Приехали! – подумалось Софии, и чувства обострились как никогда. Сердце готово было вырваться из груди, в висках барабанила кровь вперемешку с адреналином, и никакие здравые рассуждения профессионального оперативного агента, которые она сейчас пыталась провести у себя в мозгу, не помогали ей прийти в осмысленную хладнокровность. Перед ней выступала дикая природа, несущая внутреннюю мощь, смертельную опасность и грацию вида одновременно.

Пантера с каждым уверенным крадущимся шагом приближалась к юноше, и София направила карабин на пантеру, едва слышно переведя рычаг положения стрельбы в полностью автоматический режим.

– Одной выпущенной пулей такую киску не завалишь! – подумала София.