Кто я? Хороший вопрос

— Ты — сосредоточенно и удивлённо на него смотря, указывая на него пальцем левой руки, сказал мужчина — Это ты сделал со мной? — спросил он его, начиная к нему подходить.

— Да — ответил спаситель — Ты же выбрал третий вариант, где ты меня просишь тебя спасти. Забыл? — напомнил спаситель.

Мужчина, припоминая, с уведённым задумавшимся взглядом в сторону, положительно покивал головой.

— Давай прогуляемся — предложил спаситель и двинулся спокойно на встречу мужчине, проходя мимо и мужчина пошёл с ним — Думаю самое время представиться. Я Азран. А как тебя зовут?

— Я не знаю, точнее не помню — признался мужчина.

— Не помнишь? — частично удивился Азран.

— Незадолго до встречи с тобой, я проснулся в какой-то пещере, находящуюся так же, не так далеко от места нашей первой встречи. С открытием глаз начался набор воспоминаний, но «кем я был до этого?» и «как туда попал?», я не помню — объяснил мужчина, внимательно слушающему Азрану, с которым шёл вдоль реки.

— Как интересно — только и сказал Азран — Ну, раз прошлого ты не помнишь, то предлагаю начать всё с начала, раз уж у тебя началась новая жизнь. Новая жизнь, новое тело, новое имя. Если только ты не хочешь, чтобы я тебя называл «Эй ты».

— Не хотелось бы — признался мужчина.

— Как тебе «Дамах»? — спросил Азран.

— Звучит не плохо — признался он.

— Тогда поздравляю, набор для новой жизни почти набран — сказал с улыбкой Азран.

— Почему почти? — спросил Дамах.

— У тебя есть новое тело и новое имя, осталась последняя деталь, «племя» — объяснил Азран.

— Твоё? — спросил Дамах.

— Наше — поправил его Азран — Но перед этим, ты должен кое что узнать о нашем виде, и образе нашей жизни. Слушай внимательно, потому что это, в буквальном смысле этого слова, вопрос жизни и смерти — предупредил его Азран и Дамах превратился во внимание — Мы с тобой, представители очень сильного племени, которое железной рукой держит свою популяцию через обращение, из-за печального прошлого, когда гордыня взяла верх в нашем племени. Наша сила так велика, тело так крепко, а обращение такое быстрое, что в далёком прошлом, когда частью нашего племени делали всех подряд, наша популяция вышла из-под контроля. Нас стало так много, и мы были так высокомерны, что нас уже ничего не сдерживало. Те наши предки, были рабами своих страстей, которые требовали постоянно крови, плоти и страха их жертв. И даже собраться становились им и жертвами, и пищей. В связи с чем, те, кто поняли, что жизнь, в которой нет чести, ведёт к самоуничтожению, через геноцид всех, кто перечит хоть в чём-то, и ими же становились и собратья, стали группой охотится на тех животных, в которых наша человеческая часть, ими же, была намеренно задавлена и забыта. Прошло не мало времени, и пострадали многие расы, но все бездушные звери были убиты. После чего был принят смертельно важный закон, гласящий что «Живя по чести, брат ты мне. Живя без чести, враг ты мне». Это наложило сильнейшее ограничение на размножение нашего вида через обращение. И только тот, кто проявлял ярко выраженную честь, имел возможность быть обращённым. Ты проявил её, когда на свой страх и риск освободил меня, несмотря на то, что моя вторая форма тебя напугала. А теперь, когда краткое изложение нашей истории закончено, я предлагаю пробежаться к нашему месту обитания, чтобы твоя новая жизнь стала полноценной.

— То есть к месту, где вы живёте? — уточнил Дамах.

— Да, и там же, будешь жить ты, потому что отныне, это твой дом — закончил Азран и побежал.

***

Выйдя в кой-то веки на явно протоптанную как людьми, так и лошадьми тропу, мужчина двинулся в туже сторону, в какую убегал от медведя. Двигаясь, он раздражался из-за того, что мокрая одежда стала тяжёлой. Вспоминая при этом не добрым словом тупого и что не мало важно, слепого медведя, проглядевшего очевидное. Он также не забыл мысленно бросить целый ряд камней «упрёка», в сторону наивных олухов охотников, молящихся на, и тут начинался камнепад, «чтобы их за ногу, мошенников монахов». После мысленной негативной разрядки, он приступил к делам куда более важным и благородным, чем справедливые думы о тех, о ком даже думать тошно. Он стал снова пытаться вспомнить, что было до момента, когда открыв глаза в лесу, когда лес его избил и обо***л. Но сколько бы и как бы он не пытался вспомнить, он не нащупывал не то что ниточки, которая могла бы привести к ответу, но даже к намёку на эту ниточку, он словно не приближался вовсе.