Кто играет в человечков?

Из ворот медленно тянулись люди. По дуге обходили Червя, сразу запретившего приближаться с поверженным пришельцам, и с опаской, на почтительном расстоянии вытягивали шеи, стараясь уложить в голове, что только что произошло. Кто-то по приказу Червя уже пошёл разводить гигантский костёр у старой ивы, даже не догадываясь, что в будущем кострище превратится в закопчённый пустырь, а величественное дерево пустят на дрова – так часто придётся выжигать заразу, пока они не снимутся с места в поисках более безопасного убежища. Потом ещё раз. И ещё…

Сильнее других в тот первый раз отказывалась верить в правоту Червя потрясённая Зина – сперва она, как безумная, рвалась к телам, словно надеялась растормошить опрокинутых навзничь и совершенно неподвижных детей, будто бы обнимавших равнодушно смотрящую в небо женщину, когда-то бывшую офицером контрразведки Галиной Томилиновой и родной сестрой матери потерянных навсегда близнецов.

Потом колошматила куда попало Червя, а он осторожно удерживал её подле себя и гладил по волосам, когда она разрыдалась, уткнувшись ему в грудную клетку.

Ещё позже Зина рассказала, что близнецы всё твердили про тётю в Москве, которая обещала непременно вернуться за ними и отвезти их домой. Видимо, данное обещание и привело имитатора сюда, человеческие потребности проявлялись в них самым неожиданным образом, заставляя тянуться к осколкам прошлой, человеческой жизни.

Говорун обернулся на заднее сиденье, где сидели Зина с Червём, и Зина вопросительно подняла брови.

– Ты их увидел, Говорун? Что так напрягся?

– Нет. Просто показалось.

Зина перезарядила карабин и с нежностью провела большим пальцем по обветрившейся щеке Червя, а он коротко поцеловал её в ладонь и поднял бинокль.

– Я бы скорее поставил на его «показалось», чем на свои глаза, детка, но там вроде бы чисто.

– Да уж, наш Говорун с тех пор стал настоящей легендой. Подросшие дети воспринимают его, как кумира. А ты помнишь, как мы?.. – её глаза затуманились, а Червь на мгновение отодвинул окуляры и привлёк Зину к себе, но тут же отпустил.

– Забудешь такое! Так что на радарах, Говорун?

– Да тихо пока, – Говорун прищурился. – Может быть, они засели внутри? Едят в нашей бывшей столовке?

– Кого? Призраков наших бывших коров?

– Ну если эта парочка имитаторов настолько отличается от прочих, как говорят, я уже ничему не удивлюсь.

Под разбитым окном столовой раздался частый стук – кинутые кем-то камешки отскакивали от потрескавшегося бетона и застревали в густой траве.

– О, а вот и нервные хозяева, – Червь так и впился в бинокль. – Похоже, и правда дома. Вижу двоих. Только тени. Знают ведь, что мы будем по ним стрелять. Дают понять, что настроены пообщаться?

– В сказки я больше не верю, – Говорун снова обернулся на Червя, – а ты?

– А я так мыслю, что мы проехали такое расстояние не просто так. Пойдём, узнаем, что это за Чудо-Юдо.

– Просто будьте начеку, хорошо? – Зина вылезла из машины, готовясь прикрывать ребят. – А я присмотрю за вами.

– Да, детка. Я в тебя верю, – Червь кивнул и они с Говоруном одновременно шагнули к воротам.

У входа в столовую дверь отсутствовала – её выбили в тот день, когда пришлось покинуть ставшее небезопасным убежище, и она так и осталась валяться у крыльца, покрытая разводами и оставшимися ещё с осени прилипшими прелыми листьями.

Сначала они увидели Катю. Она как-то неловко вывалилась в открытый проём, жмурясь на солнце и стыдливо прикрывая руками огромный живот, а Ромка тут же загородил её и высоко поднял руки, показывая, что не вооружён.

Разглядев живот, Червь смачно выругался, а Максим-Говорун опустил оружие.