Кто из вас генерал, девочки?

– Целый день я не могу, – говорит она. – Я ведь, Лина, здесь на своей машине. Попросила Игоря завезти к Ритке, пока он тут свои дела устраивает. Скаты нам надо поменять. Так что он вот-вот за мной заедет.

Вот кого бы я не хотела видеть – так это Игоря. Лелька и не подозревает, какое неприятное для меня воспоминание – ее муж. Он был третьекурсником, когда я поступила в университет. Я привезла ему от его мамы посылку, которую он сам брать не хотел. Ну а мне, счастливой, выдержавшей большой конкурс первокурснице, тогда можно было поручить все, что угодно. Я и тащила эту тяжеленную посылку для Игоси, как его называла мать. А потом уже без ног и без рук искала его по адресу. Он снимал комнатенку в цоколе, я просто упала в ней, когда добралась. Мне бы торжественно вручить посылку и уйти сразу, а я села, дышу, как паровоз в гору, а он тут же воровато запер дверь. Это была отвратительная молчаливая драка. Игося был несильным, но подлым. Он наступил мне коленом на руку. И мне пришлось ухватить зубами его диагоналевые штаны, я отплевывалась потом месяц. В конечном счете я его побила. Потому что, когда он уже отстал и даже словами выразил, что я ему и не нужна вовсе, вобла, стиральная доска, мешок с костями, я продолжала биться. Я пульнула в него будильником («хозяйский!» – кричал он), вылила на него воду из графина, а когда он стал кричать, чтоб я ушла, я перевернула ему стол, на котором лежали стопочкой тетради, пол-арбуза и стоял пластмассовый, доверху наполненный чернильный прибор. После этого мы больше не здоровались в университете, а вскоре мне пришлось переводиться на заочное, так что история его романа с Лелькой прошла мимо меня. Говорили, что он хороший муж, добытчик – все в дом, в дом, Лельку любит, по работе хорошо растет.

И никому никогда я не рассказывала, как натекли в арбуз фиолетовые чернила. Но ощущение гадостности у меня до сих пор. И каждый раз хочется пойти и вычистить зубы от диагоналевых ниток.

На крыльцо выходит тетя Фрида.

– Лина, – кричит она, – а ты знаешь, что Варвара Сидоровна умерла? У нее тоже был тромбофлебит.

– Тромбофлебитная Варвара, – говорит Нелка, – Варвара с тромбофлебитом.

– Риточка ходила на похороны, венок несла! – продолжает кричать тетя Фрида.

– Мне, видимо, всех хоронить, – тихо говорит Ритка. – Вы, собаки, разъехались, а я тут одна осталась. Я и венок несла от выпускников послевоенных лет.

Мы познакомились с Варварой перед самым учебным годом. До нее нашим классным руководителем была математичка Елена Прекрасная. Мы любили ее за красоту. Она одна во всем городе ходила весь год в туфлях на высоком каблуке. От нее всегда хорошо пахло, и, несмотря на то что ей приходилось возиться с мелом, она ни разу не была в мелу. Ругаться она не умела, по пустякам не приставала, но если мы делали что-то, что, на ее взгляд, было плохо, она только брезгливо морщилась.

– Ведь вы же люди, – говорила она.

По всем школьным правилам она должна была быть у нас и в десятом. Но мы узнали, что нам дают другого классного руководителя.

– Почему? – завопили мы. – Мы хотим Елену!

Мы побежали к ней. Она вышла к нам из учительской, высокая, красивая, иронически посмотрела на наши вдохновенные лица.

– А вы никогда не думали, что вы мне просто надоели? – спросила она.

– Мы? Вам? – закричали мы. – Никогда! Мы хорошие!

– Это ваше заблуждение! – засмеялась Елена. – Идите домой, завтра познакомитесь с Варварой Сидоровной.

Завтра было тридцатое. Мы стояли в холодочке возле школы. Мы ждали, когда новенькая придет к нам знакомиться. Она пришла только тогда, когда прозвенел звонок на линейку. В синем бостоновом костюме, маленькая, волосы заплетены в косички, на ногах тапочки и белые носочки с синенькой каемочкой. Особенно нас поразили тапочки. У нас их называют «лосёвки», и ходят в них на базар, потому что, как говорит моя мама, по нашим дорогам каблук больше дня не выдержит. И это нам после Елены Прекрасной!

Она преподавала историю. Объясняла толково, но иногда на нее что-то находило. Тогда она весь урок сидела за столом, за открытым учебником и рассказывала нам прямо по книге: абзац подсмотрит – расскажет, подсмотрит – расскажет. Тогда мы тоже все, как один, раскрывали книги и тихонечко гудели и шумно перелистывали страницы, а Варвара будто не видела. Сидит и бубнит. Перестанет бубнить – шевелит губами.