Кто хочет процветать (СИ)

Подполковник Терпугов, внимательно слушая Пшеничного, параллельно представил себя в обществе дорогих простушечек и растерялся, не сильно, но все же. А перед ним сидел двадцатидвухлетний парень и так свободно и просто говорил об этом, будто о покупке в магазине пачки печенья.

У Терпугова, конечно, были моменты с такими женщинами, но другого уровня и очень давно. И женщины те были несколько даже застенчивы или развязны, но нарочито, а эти новые, дорогие — он видел их, приходилось выезжать по службе в бордели — они не были ни развязными, ни застенчивыми, они были лощеными до кончиков ногтей, уверенными в своей телесной привлекательности, говорили негромко, курили, красиво держа сигарету в холеных пальцах. И ему с ними в качестве клиента, как представлялось подполковнику, было бы неловко.

Пшеничный продолжал говорить, Терпугов слушать, но параллельные мысли не оставляли его.

«Черт возьми! Ему надо снять напряжение! Скажите, пожалуйста! Да еще быстро. Снимет, а потом поедет к официальной любовнице. А тут не то что с прелюдией или без, а вообще не снимешь. Все как-то не так. Жена работает, устает, двое детей, к ним друзья приходят. Было увлечение на стороне красивая, одинокая, да времени не хватало. Ну нет, это отговорки, — сурово оборвал он себя. — На самом деле боялся, как бы жена не узнала. Не хочется неприятностей. Развестись все равно не разведемся, сама же жена не захочет, а вот дурь свою, злобу выпустит и детей втянет. Так она ничего, но как найдет на нее, то дура дурой: орет, гремит посудой и все вспоминает первую мою измену, Ирку. Я ее уже забыл, а она помнит. Вот и приходится жить с напряжением. В супружеской постели его все равно не снимешь, так, кое-как обессилишь себя и забудешься сном, а она все ворочается, все будит, показывает, что, мол, плохо ей, мало, не хватает, хочется чего-то такого. И мне хочется…»

— Ну и заехал я туда, — продолжал, постепенно входя во вкус воспоминаний, Олег. — Зашел, девочки облепили, выпили по бокалу мартини, уединились и заигрались. Да так, что решил я к Тине не ехать. Взял двух простушечек и махнул с ними на дачу. Ну там мы до утра и… — Он не стал уточнять — что, и так было ясно. — А потом я включил телевизор и услышал, что убита Валентина Милавина. После этого полный провал в памяти. Что делал, понятия не имею. Опомнился, лишь когда Милена, моя сестра, приехала. С ней я и вернулся в Москву.

— Давайте уточним, где вы находились двадцать второго февраля в промежутке времени от, скажем, девяти тридцати вечера до десяти тридцати.

— Думаю, если не на даче, то в дороге. К девочкам я приехал, наверное, в девять, а вот как раз в десять с минутами мы находились в машине по дороге на дачу.

— Значит, ваши свидетели шофер и две проститутки?

— Увы, другими не обеспокоился. Может, еще по пятьдесят грамм? — спросил, приподнимаясь с кресла, Олег. Подполковник отказался. — А я себе позволю, — сказал он и налил еще рюмку. — Понимаете, — помолчав, снова начал Пшеничный, — мне лично ужасно неприятно, что вы подозреваете меня в убийстве Тины. Ну сделала она меня наследником, но так по собственной воле. Я понятия не имел о ее намерениях. У нас были серьезные отношения, я любил ее, но ни о каких завещаниях и речи не было. Она вся искрилась жизнью, чего ей было думать о смерти. Но вот, оказалось, думала.

— Значит, вы ничего не знали? — уточнил Терпугов.

— Ничего не знал. Эта новость ошеломила меня.

— А может, вы кого-нибудь подозреваете в убийстве Милавиной, может, она делилась с вами своими опасениями?

— Какими опасениями? Она жила ярко, полно, ничего не боялась. У нее было столько планов!..

— Но ведь кто-то же убил ее.

Олег вздохнул и опустил голову.

— Кроме конкурентов, никто не приходит на ум.

«Конечно, конкуренты — это самое удобное объяснение», — согласился подполковник.

* * *

Вера услышала звонок и поспешила в прихожую. Глянула по инерции на монитор видеофона, увидела, кого ожидала.

— Какой ты морозный! — ласково произнесла, прижимаясь к холодной куртке Фролова.

— Да, опять подморозило, — ответил он.

— Раздевайся, — с улыбкой, не сходящей с лица, сказала она.

— Ты знаешь, наш план сорвался. Пшеничный принял меня на работу, а Пшеничная тотчас уволила.

— Знаю, — недовольно отозвалась Вера. — Ничего, все поправимо.

— Вы с Пшеничным что, союз заключили…

Вера растерялась, услышав начало фразы. Фролов же прервался, заметив на столе виноград.

— Можно? — Он отщипнул несколько ягод.

«Не дай бог, Сергей догадается о моих отношениях с Олегом», — с ужасом подумала она, но окончание фразы ее успокоило:

— …против его сестры?

— Пришлось, — ответила просто и искренне. — Олег неплохой парень. Кстати, всегда старался меня поддерживать. Ему трудно с Миленой. Он неоднократно порывался уйти из издательства, но она всякий раз удерживала его. А сейчас задумала прибрать к рукам капитал, который Олег получит по завещанию Милавиной.

— И каким же образом вы решили обуздать Пшеничную?

— Ей надо дать понять, что если она хочет создать крупную компанию с помощью денег Олега, то на место президента пусть не рассчитывает.