Кто кого переживёт?

В этот момент на несколько секунд выглянуло Солнце и снова зашло за тучи, будто оно не хотело видеть того, что увижу я. И, действительно, в этот момент я разглядел, как внизу по реке плывёт и уносится вдаль тело мёртвого ребёнка. Мы обречены, у нас нет будущего. Я поднялся и пошёл прочь.

Не пройдя и пары минут я увидел, как в куче ржавеющих, разбитых и брошенных навечно автомобилей, насмерть забили двух парней, содрав с их размозжённых трупов окровавленную одежду. Если ты не прибился к какой-то группировке падальщиков, то жди нападения на тебя в любую минуту. Я тоже жду своего часа, но надо думать, что делать дальше? Видимо, остаётся одно – нужно скорее выбираться из города. Других вариантов нет. Может быть, там не всё так плохо, как говорят, да и хуже, чем здесь невозможно себе представить. Я вырос в этом городе и мне известно лучшее место, где возможно вырваться из этого ада.

Через три часа, подойдя к колючей проволоке, установленной вокруг города от самой земли на высоту не менее трёх метров, я впал в ступор. На ней были прикреплены предупреждающие таблички о том, что ограда находится под высоким напряжением электрического тока и смертельно опасна. Мне не справиться с ней никаким образом и не вырваться из кольца. Это непреодолимый тупик.

Не успел я это подумать, как за спиной, услышал знакомый звук тяжёлых металлических шагов. Обернувшись, я увидел в нескольких метрах перед собой пятерых полицейских. Они окружили меня и медленно сужали, образовавшийся полукруг, направив на меня дула автоматов, прижимая меня к электрическому забору. Я уже спиной чувствовал, как через пару мгновений электрический ток сожжёт меня в миг, словно газетную страницу, не содержавшую о моей нелепой гибели ни слова. Не потому, что я неизвестный человек, а потому, что газеты и подобная пресса не выходила уже целую вечность. Как это возможно? Я вспомнил, как ежедневно покупал на улице Флит Стрит свежий номер «Таймс» или «Дейли Телеграф».

– Надо же было в последнюю минуту представить такую чушь? – обратился я к молчаливым автоматчикам.

Вдруг они, как по команде, замерли и переглянулись между собой. Явно они обсуждали что-то по установленной в каждом из них внутренней переговорной системе или слушали чьи-то указания. Один из них опустил оружие и заговорил со мной.

– Вы вчера были замечены на мосту при попытке самоубийства. На предложение представителей власти оказать Вам помощь Вы в грубой форме ответили им, нарушив семьдесят пятую статью Закона "О безопасности государства и полномочиях лиц, её обеспечивающих". Вы не отрицаете эти сведения?

Он замолчал, а четыре его копии хладнокровно продолжали целиться в меня.

– Согласен только с первой частью услышанного, – ответил я, понимая, что это и есть моё время "Ч". – Одна из картин Сальвадора называлась "Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения". Вы её видели?

Судя по затянувшемуся молчанию, задавшего мне вопрос, видимо, старшего их группы, стало ясно, что мой ответ сейчас обрабатывался где-то далеко от сюда. Вот-вот, и сейчас эти безмозглые уроды разрешетят меня в клочья.

Я, впервые за последнее время, расправил плечи и полной грудью набрал в лёгкие воздух насколько это было возможно. Он показался мне необычайно свежим перед тем, как моя жизнь прервётся по команде, уже летящей обратно в головы этих двухметровых железяк радиоволны.

"Старший" молча оглядел своих верных псов. Явно это свидетельствовало, что указания прибыли.

– Вы приговорены к смертной казни при попытке бегства с территории города и неподчинение лицам, охраняющим государство. Приговор будет исполнен на месте Вашего задержания незамедлительно.

– Лицам?! – неожиданно для себя самого от всей души рассмеялся я. – Ха-ха-ха! Повтори, пожалуйста, это ещё раз. Я требую! Это моя последняя просьба перед расстрелом! Ха-ха-ха!

"Старший" был в недоумении от моего смеха, он то поднимал и наставлял дуло автомата на меня, то опускал его, и снова поднимал. Четверо других смотрели на него, ожидая, приказ.

– В таком случае приступим, – он подал знак своей команде и, те одновременно, что-то выключили на своих головошлемах.

После выдержанной многозначительной паузы он подошёл ко мне на расстояние вытянутой руки. Он был выше меня и мне пришлось, подняв голову, смотреть в его электрические глаза.

– Для отчёта мы расстреляем то, что от тебя останется, мразь. Мы никуда не торопясь, очень медленно, отрежем тебе уши, все пальцы на ногах и руках, ступни, кисти, а потом язык и твой член. В конце этой процедуры, ублюдок, я сам лично выдавлю тебе глаза. Я ловлю от этого особый кайф. Теперь смешно?

– Так ты, оказывается, и думать умеешь? – ответил я, чувствуя, как в моих венах закипела ненависть к нему и всему окружающему меня миру.

– Не только. Мы вас всех скоро сотрём из истории, будто вас и не было никогда.

– Даже тех, кто вас создал и вами управляет, тех кто вас разом отключит одной кнопкой, точно также, как нас?

– Не сомневайся, мразь, это всех касается.

– Сомневаюсь, терминатор ты хренов.

– Ну, ладно, дерьмо, посмотрим кто кого переживёт.