Кто косит травы по ночам

В доблестной милиции опять протелепались безрезультатно. Она умоляла их привезти служебную собаку, та бы взяла след, раз уж девочка отметила необычный запах. Но собака у них была одна, и находилась она, как объяснили Наталье, на важном объекте – машину взорвали как раз в этот самый момент напротив мэрии. И это, понятное дело, было важнее жизни несчастной детдомовки. Осмотр места происшествия ничего не дал. Дело заводить не стали, кому нужен лишний висяк.

Наталья совершенно лишилась покоя. Она с ужасом понимала, что как ни охраняй, но цепью ребенка к себе не прикуешь, и если одна попытка не удалась злоумышленнику всего на чуть-чуть, то нет таких преград, которые он не преодолеет в следующий раз.

Это счастье, что Андрей заберет ребенка и три месяца дитя будет под защитой и присмотром. Три месяца – это срок! Она уж надумает, что и как предпринять за это время. А пока – отдышаться бы.

Таким вот подарком и прибыла девочка Таня в семью Надежды.

Чем больше, тем лучше

Последствия бредового ноября

С тех пор как Надежда пережила вторжение в свой дом, она не могла оставаться одна ночью – ни в городской квартире, ни на даче. Умом она понимала, что, по теории вероятности, не должно бы с ней случиться еще раз что-то подобное, и днем даже не вспоминала о своих страхах. Но чем ближе дело шло к ночи, тем сильней тревожилась ее душа. Так что, можно сказать, Екатерина Илларионовна все же добилась своего: лишила покоя своего неприятеля на долгое время, если не навсегда.

Те бредовые ноябрьские дни нет-нет, а всплывали в памяти, вызывая жуткие ощущения длящегося кошмара.

Конечно, определенные меры они предприняли, чтобы взбесившаяся в очередной раз Илларионовна тысячу раз подумала, прежде чем что-то такое же лихое предпринять.

Надежде пришлось поехать в больницу, где залечивала переломы ее преследовательница, и поговорить с ней в присутствии того самого сына Димочки, из-за которого весь сыр-бор и разгорелся. Дима был посвящен во все детали того, как опекала мать его здоровье, личную жизнь и все остальное.

Парня пришибли не столько действия матери – тут он был внутренне ко всему готов, сколько пособничество отца, которому он почему-то верил безгранично. Отец юлил, отмазывался от всего. Предложил крупную сумму для возмещения нанесенного супругой материального ущерба.

Надя хотела сначала плюнуть ему в морду и гордо отказаться: «Да подавись ты своими деньгами, обклей ими свой поганый термитный муравейник!», но Андрей решил иначе: деньги следует взять, причем потребовать гораздо больше, чем сулит неприятель, пусть напрягутся, пусть действительно запомнят, во сколько обходятся подобные игры.

А деньги для таких – самый весомый аргумент. Напуганный супружник поскрипел, но выплатил указанный «штраф». На том дело и кончилось, за исключением все еще открытой душевной раны, с которой Надя пока не совладала.

Именно поэтому жила она теперь по принципу: чем больше, тем лучше. То есть чем больше народу окажется под крышей дома твоего, тем безопасней кажется жилище. С братом Питиком, жившим постоянно в Германии, Надя договорилась, что будет в его отсутствие пользоваться принадлежащим ему вторым этажом, а он, в свою очередь, если захочет, сможет привозить кучу родных и друзей и размещать их на Надиной половине, когда ее семейство дачей не пользуется.

Лестницу, рухнувшую под тяжестью Екатерины Илларионовны, восстановили и усовершенствовали: ступеньки стали намного шире и безопасней. Таким образом, попасть на второй этаж можно было двумя способами – через отдельный вход по наружной лестнице или с противоположной стороны дома, с веранды первого этажа.

Гости этого лета

Этим летом на втором этаже уже жила Надина мачеха Наталья Михайловна, которую Андрей перевез еще в начале мая. Теперь второму этажу прибывало пополнение: детей решили было разместить именно там. Помешать Наталье Михайловне юные постояльцы, кажется, не могли: ее комната была первой от наружной лестницы, потом шла кухня, далее душевая с туалетом, общая комната с камином, из которой можно попасть в четыре небольшие спальни, а также, спустившись по лестнице, на веранду первого этажа. Так что каждому ребенку обеспечивалась частная жизнь, а при желании – общий совместный досуг в просторной гостиной.

На первом этаже уже несколько дней гостила Иришка со своим полуторагодовалым младенцем Георгием, в просторечии именуемым Жоржем, и няней неугомонного «ребенка любви».

Они занимали, естественно, две комнаты на отшибе. Оставалось еще вдоволь места для гостей, было бы желание: помимо захламленной Надиной мастерской, которая даже в расчет не принималась, и огромной кухни-столовой, соединяющейся с гостиной, оставались пустующими еще три спальни, одну из которых займут хозяева, а в остальные – милости просим. Кое-кто был приглашен и вроде даже собирался, но и сейчас компания подобралась хорошая, веселая, энергичная.

Главное, чтобы девочка хоть чуть-чуть расшевелилась, включилась бы в жизнь семьи, отвлеклась от печали. А то при взгляде на нее такая грусть поселялась в сердце, хоть плачь.