Кто меня оклеветал?

Д и с с е р т а н т. Безусловно. Представьте себе, товарищи, такую картину: доярка, назовем ее доярка Икс, слышит пение соловья. Что происходит далее? Доярка Икс начинает вздыхать. Сначала робко, а потом все более и более интенсивно. А соловей между тем продолжает петь и петь. Отсюда резкий рост продуктивности. Далее. Мне удалось установить, что петухи не являются певчими птицами. Поэтому я предлагаю на колхозных птицефермах заменить совершенно бесполезных петухов соловьями, в расчете по три соловья на сто гектаров пашни.

О п п о н е н т. Я считаю, что ученый совет должен отметить огромную работу, проделанную диссертантом в изыскании архивных материалов о соловье, шепоте и, в особенности, о робком дыхании…

Д и с с е р т а н т (поет).

Со-ло-вей мой со-ло-вей,
Го-ло-систый со-о-о-ловей…

П р е д с е д а т е л ь. Вторично делаю вам серьезное предупреждение. (Оппоненту.) Продолжайте, пожалуйста.

О п п о н е н т. …Считаю необходимым диссертацию в корне переработать: на странице первой, на странице второй, на странице третьей…

П р е д с е д а т е л ь. От и до?!

О п п о н е н т. От страницы первой до страницы сто двадцатой исправить вопиющие ошибки, выразившиеся в том, что он перепутал дедушку с бабушкой.

П р е д с е д а т е л ь. Вопросы есть у членов ученого совета? Нет вопросов? Объявляется пятиминутный перерыв. После перерыва — защита диссертации на тему: «Канареечка жалобно поет».

ОСЕЧКА

Двенадцать лет Егор Иванович Сиднеев возглавлял кирпичную фабрику. Но в один прекрасный день эту фабрику по причине бурного развития крупнопанельного домостроения закрыли, а Сиднеева перебросили на другую, тоже руководящую работу. Он оказался заведующим городским швейным ателье «Художественное».

Было ясно, что новому руководителю потребуется определенный срок, чтобы переключиться со шлакоблоков и кирпича на полушерсть, драп и ситчик. Поэтому сотрудники ателье старались решать сложную проблему соответствия формы платья богатому духовному содержанию заказчиков, минуя кабинет нового заведующего.

Егор Иванович догадывался об этом и страдал. Страдал не только от уязвленного самолюбия, но и от безделья. Временами ему становилось просто страшно в большом пустынном кабинете наедине с голым манекеном. Манекен смотрел на нового заведующего нарисованным глазом и, казалось, упрекал:

— Бездельничаешь, Сиднеев?

Поэтому Егор Иванович искренне обрадовался, когда однажды в его кабинете раздалась веселая телефонная трель. Он поднял трубку и услышал баритон вышестоящего товарища.

— Где это ты запропастился, Сиднеев? Телефон, что ли, сменил?

— Сменил, Сан Саныч, сменил.

— Напряженно с планом?

— Напряженно, Сан Саныч.

— Я понимаю: конец полугодия…

— Конец, Сан Саныч, конец.

— Конец-то, конец, но ты все-таки отгрузи в наш адрес двенадцать контейнеров. Постарайся.

— Сделаю, Сан Саныч! Запарились совсем. Не могу за всем уследить. Сегодня же отгрузим.

— Ну, хорошо. Жду. Бывай здоров…

Одной рукой Егор Иванович вытирал платком обильный пот, выступивший на лбу, а другой звонил секретарше.

— Техрука, — отрывисто бросил он.

Секретарша скрылась.

— То-то же, — сказал Егор Иванович и выпрямился в кресле. Таким он нравился сам себе. Он действовал. Он руководил.

Вошел технический руководитель ателье — лысоватый молодой человек в пестром костюме и полуботинках острых, как сабля. Он был энтузиастом легкой промышленности и считал своим долгом лично пропагандировать новейшие моды.

— Садитесь, — начал издалека Егор Иванович.

Техрук сел.

— Как с планом?

— По предварительным подсчетам процентов 108 дадим за первое полугодие.

— Никогда впредь, — назидательно сказал Сиднеев, — не замазывайте мне глаза общим количеством выполнения плана. Меня всегда интересовал ассортимент керамических… э-э… швейных изделий. Надо идти в ногу с требованиями времени. Где двенадцать контейнеров по личному заказу Сан Саныча?

— Сан Саныча? Не знаю такого заказа.

— Утеряли квитанцию?! — побледнел Егор Иванович.

— Нет. Но почему контейнеры, да еще двенадцать?..

— Безответственность! — закричал Сиднеев. — Идите и немедленно дайте команду об отгрузке.

— Но, Егор Иванович!..

— Я лично прослежу!

— Егор Иванович, дело в том…

— Разговор окончен. Выполняйте приказ!

— Его…

— Молчать! Сейчас же прекратите саботаж!

Техрук оскорбился до глубины души.

— Хорошо, — сказал он зловеще.

…Через полчаса техрук передал через секретаршу, что погружены десять контейнеров, а готовой продукции больше нет.

— Грузить все! — непримиримо закричал Сиднеев. — Все, чтобы было двенадцать!

В контейнеры сложили только что раскроенные ткани, нитки, иголки, подкладочную вату, конский волос для пиджачных бортов, пуговицы и утюги. Мастера остановили работу. Это их не удивило. После прошлогоднего пожара добровольная пожарная дружина ателье регулярно репетировала эвакуацию людей и оборудования по сигналу «Первый дым».

Егор Иванович лично подписал путевые листы шоферам.

— Ну как? — сказал он манекену. — Кто тут сбрасывал Сиднеева со счета?..

И снова зазвонил телефон. Из уважения привстав, Егор Иванович поднял трубку.