Кто меня оклеветал?

Мухо-Мушинский заключил Ивана-Царевича в объятия и зашептал свирепо:

— Дай объяснения, Петр!

— Семен Григорьевич! Неужели вы поверили этим…

Между тем, Баба-Яга, оставшись не у дел, пыталась кое-как склеить рвущуюся нить действия. Сначала она всячески развлекала зрителей — прыгала, кувыркалась, стучала ступой. Но потом она заметила, что Петька и Мухо-Мушинский явно приходят к примирению и растерялась. А так как Бабе-Яге зрители не симпатизировали, то ее замешательство было отмечено неподдельным ликованием. Раздались аплодисменты.

— Ах ты интриганка! — закричал Мухо-Мушинский.

Он подбежал к Бабе-Яге и два раза тявкнул на нее по-собачьи. Актриса присела от изумления и попятилась. Послышался дружный смех.

— Правильно, Волк! — закричал кто-то с балкона.

Но артист уже не нуждался в поощрениях. Он обратил коварную Ягу в бегство и преследовал ее, подвывая от злости.

За кулисами главный режиссер топал ногами и кричал, что Мухо-Мушинский губит систему. Но зал бушевал, овации не смолкали. К тому времени, когда режиссер с пожарником наконец опустили занавес, Серый Волк стал героем спектакля. Обнявшись с Иваном Царевичем, он вышел на авансцену и, раскланиваясь, пошевелил хвостом. Это вызвало новый шквал смеха.

Мухо-Мушинский возвратился в грим-уборную и, не снимая волчьей головы, устало опустился в кресло перед зеркалом.

Робко постучавшись, вошел директор.

— Семен Григорьевич, — прочувствованно сказал он. — Такого успеха наш театр не знал с того момента, как тридцать лет назад, вас, юного Ивана-Царевича, закидали цветами на премьере. Товарищи правы: ваш талант нельзя замыкать узкими рамками волчьей шкуры. С завтрашнего дня вы снова Иван-Царевич, а Сазонова мы переведем на Волка.

Раздались аплодисменты. Это ликовали сторонники Бабы-Яги, без спросу набившиеся в грим-уборную. Но Мухо-Мушинский не разделил их радости. Он возмутился и даже, говорят, пытался кого-то укусить. Но это сведения не очень точные. Вполне определенно можно сказать только, что в ТЮЗе роль Ивана-Царевича до сих пор исполняет человек толстый, как голубой кит, а роль Серого Волка — некто совсем тощий.

Может быть, мы и в самом деле недооцениваем Бабу-Ягу?

КТО МЕНЯ ОКЛЕВЕТАЛ? Сценка

Е г о р  Е г о р о в и ч. Зиновий Павлович, здравствуйте, дорогой! Садитесь, пожалуйста. От души вас поздравляю.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. С чем это?

Е г о р  Е г о р о в и ч. А вот отгадайте. Радостное сообщение.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Зарплату увеличили?

Е г о р  Е г о р о в и ч. Нет, не отгадали. Помните, вы на собрании говорили, что осточертели вам бумаги, что давно пора, засучив рукава, идти из конторы на производство? Так вот, мы вас, как опытного работника, как человека политически грамотного решили назначить начальником строительной площадки.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Спасибо. А где эта площадка?

Е г о р  Е г о р о в и ч. В Кушве.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Ну, порадовали вы меня…

Е г о р  Е г о р о в и ч. Я знал, что вы обрадуетесь.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Вы это серьезно, Егор Егорович?

Е г о р  Е г о р о в и ч. Совершенно серьезно. Были трудности, конечно. Кое-кто возражал. Но я добился, чтобы ваша мечта осуществилась.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Правильно! Пра-виль-но!.. Давно надо поработать не как-нибудь, а по-настоящему.

Е г о р  Е г о р о в и ч. Давно, Зиновий Павлович!

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Причем, засучив рукава.

Е г о р  Е г о р о в и ч. Да.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Все это так, но у меня же, понимаете, в Свердловске семья. Большая семья: я, жена… домработница… квартира… ванна. Две тетки в Нижнем Тагиле, а в Киеве дядька. Я человек, как видите, многосемейный. Со мной надо чутко, отзывчиво.

Е г о р  Е г о р о в и ч. Это верно, Зиновий Павлович. Это верно, как же я раньше об этом не подумал? Для вас мы все сделаем.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Все сделаете?

Е г о р  Е г о р о в и ч. Обязательно. Я займусь этим вопросом и уверен, что мы найдем работу на периферии не только вашим тетушкам и дяде из Киева, но и любому другому энтузиасту.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Правильно. Пра-виль-но!.. Но я, Егор Егорович, болен. Вот посмотрите сюда. Что, вы думаете, это такое? Вот тут болит. Ой! Ой! Знаю: думаете аппендицит. Нет, Егор Егорович, не отгадали. Аппендицит мне вырезали еще когда посылали в колхоз. А это у меня, понимаете, самая настоящая язва желудка. Иду, без промедления ложусь под острый операционный нож. Вот так. До свидания.

Е г о р  Е г о р о в и ч. Ай-ай-яй! Как же можно так халатно, так преступно относиться к своему здоровью! Я прошу вас, я требую, Зиновий Павлович, чтобы вы немедленно шли к врачу и лечились.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Спасибо.

Е г о р  Е г о р о в и ч. Желаю вам благополучно перенести операцию.

З и н о в и й  П а в л о в и ч. Спасибо, Егор Егорович. До свидания.

Е г о р  Е г о р о в и ч. До свидания. Я лично проконтролирую, как вы лечитесь. А в Кушву поедете, когда выздоровеете.