Кто моя мама

— Ну, только на одну минуточку… — Она сильно смутилась. — Я тёте Кале не скажу, она и не узнает.

— Всё-таки она у тебя очень-очень строгая, да?

— Не строгая, а так просто…

Впервые Галя поехала на лифте. И прямо на шестой этаж. За стеклом странно» сверху вниз, проплывали ступеньки лестницы. Вдруг что-то громко щёлкнуло, лязгнули чьи-то железные зубы. Галя вздрогнула.

— Не бойся! — сказала Тоня. — Это через этажи когда проходит, всегда так.

— Как зверь какой-то! — тихонько засмеялась Галя.

— Потому что техника, — успокоила её Тоня.

В небольшой комнате, куда вошли девочки, было не очень-то прибрано: на столе стояла грязная посуда, на стуле валялось полотенце.

— Мама утром торопится, ей, знаешь, как далеко ездить на работу. Я сейчас всё приберу, только покажу тебе что-то.

Откуда-то из-под письменного стола Тоня извлекла большую коробку и открыла её. На кушетку посыпались вырезанные из картона и раскрашенные человечки, кот в сапогах, карета… Оказывается, Тоня мастерит бумажный кукольный театр — вот молодец!

Спускаясь по лестнице в свою квартиру, Галя приготовилась рассказать, что после физкультуры их ещё немножко задержали в школе. Она позвонила с волнением, страхом и стыдом. Никак не могла придумать, зачем их задержали. Но ложь не понадобилась: тёти Кали не было дома. Открыв дверь своим ключом, Галя с облегчением прочла записку в кухне на столе: «Обедай одна. Я уехала по делу».

Лиха беда — начало, так говорит пословица. Тайком от тёти Кали Галя часто стала забегать к Тоне Серпуховской. Она ходила туда вместо прогулки во дворе.

Тонина мама работала счетоводом. Она была невысокого роста — долговязая дочка ей до плеча выросла, — худенькая, близорукая и такая же добрая, как Тоня. В их комнате можно было встать, сесть и даже лечь куда угодно: хоть на кушетку, хоть на коврик на полу. Никто бы не осудил. Робкая в школе, Тоня держалась дома как старшая. Со строгой заботливостью она выговаривала матери: «Опять вчера тёплое кашне не надела. А сегодня у тебя насморк. Беда мне с тобой!» Папа у Тони умер несколько лет назад, и Тоня с матерью были необыкновенно дружны.

Именно у Тони Галя стала понимать, что такое деньги. Поселившись у Поликеевых, она вскоре спросила задумчиво:

— А кто вам столько всего дал?

— О чём ты, Галя? — спросила Калерия Дмитриевна. И Павел Федотович смотрел с недоумением.

— Ну, всё это… Диван. И стулья. Большое зеркало…

— Как так «дал»? — с легким раздражением сказала Калерия Дмитриевна. — Мы всё это купили. На свои деньги.

— Купили? Где?

— В магазинах, конечно.

Павел Федотович стал объяснять Гале, что люди работают, за работу свою получают деньги, а потом на эти деньги покупают всё, что надо: еду, одежду, мебель.

— Ну что за наивность! — пожала плечами Калерия Дмитриевна. — Бесхитростность, простодушие… это даже приятно. Но такое уж слишком!

— Чего ты удивляешься? — отозвался Павел Федотович. — В детском доме ведь всё дают: ботинки, простынки… Откуда ей знать? Вот эта фарфоровая собачка, например, стоит тридцать рублей, — попытался он объяснить Гале.

— Как дорого! — ужаснулась Галя. — Ведь она такая маленькая.

— А за этот ковёр мы заплатили полторы тысячи.

— Мало за такой большой, — серьёзно заметила Галя. Павел Федотович расхохотался.

Тоня и её мама ничего Гале не объясняли. Но они при ней советовались, что купить, как истратить полученную зарплату, чтобы хватило до следующей получки. И Галя сама поняла, что заработанные рубли — это хлеб, и тёплая шапочка Тоне, и яблоки, и школьные тетрадки…

Вскоре она удивила своих опекунов, вдруг заявив:

— Дядя Паша, вы с тётей Калей уж очень много денег на меня тратите, вдруг у вас не хватит до конца месяца?

— Прогресс! — удивился Павел Федотович. — Не беспокойся, маленькая, хватит.

Однажды Калерия Дмитриевна подозрительно спросила вернувшуюся с прогулки Галю:

— Где ты гуляла? На улице дождь, а у тебя пальто сухое.

Галя вспыхнула.

— Я под аркой стояла, где ворота…

В это время зазвонил телефон. Калерия Дмитриевна занялась разговором с приятельницей и больше расспрашивать не стала: у нее было столько своих дел. Она жила своей жизнью, а Галя — своей. Тётя Каля приказывала, Галя подчинялась. Они приспособились друг к другу. И, может быть, так бы всё и шло мирно и гладко, если бы не лилии.

Белые лилии

Сослуживец Павла Федотовича подарил Калерии Дмитриевне большой букет лилий. Он привёз их с юга, где проводил отпуск. Лилии прилетели в Ленинград на самолёте в продолговатом ящичке. Длинные стебли были засунуты в пробирки с водой, пробирки обложены сырым мохом, каждый цветок обёрнут тонкой папиросной бумагой. Так лилии упаковали в цветочном питомнике. Они прекрасно сохранились.

— Какая прелесть! — Тётя Каля была в восторге.

Лилии, и правда, были очень красивы. Белоснежные, причудливо изогнутые лепестки казались фарфоровыми. Вся комната стала нарядной от этого ослепительного букета.