Кто мы?

няются от человека к человеку. Для кого-то ассимиляция осуществлялась быстро и полноценно, и эти люди покидают иммигрантские анклавы и поднимаются вверх по социальной лестнице. Кто-то же, наоборот, «оставался внизу», в анклаве, и продолжал заниматься тем, чем занимались представители первого поколения иммигрантов. Эти различия отражают разницу в происхождении, способностях, дарованиях, предприимчивости и устремлениях. Иными словами, ассимиляция изначально происходит не на групповом, а на индивидуальном уровне.

Личные, экономические и социальные обстоятельства способствуют ассимиляции иммигрантов, однако не менее действенные силы обеспечивают расширение и консолидацию иммигрантских общин. Степень консолидации сообщества есть функция от его размеров и изолированности. Небольшие изолированные общины, подобные поселениям немецких иммигрантов в глухих уголках по берегам Миссури, способны сохранять социальное и культурное единство на протяжении жизни нескольких поколений. А сообщества наподобие еврейских, польских и итальянских общин начала двадцатого столетия в городах северо-востока и Среднего Запада тяготеют к «растворению» в городской среде в течение жизни двух или трех поколений. Способность иммигрантской общины к самосохранению в условиях урбанистического общества с экономикой, требующей разнообразного взаимодействия отдельных людей и групп, зависит в первую очередь от размера общины.

Процессы индивидуальной ассимиляции и групповой консолидации изобилуют противоречиями и по определению чреваты конфликтами. При этом они могут сосуществовать в пределах одного сообщества и даже оказывать позитивное влияние друг на друга.

384

387

шли в обиход такие понятия, как «Мексамерика», «Амексика» и «Мексифорния»411. Комментируя данный тренд, Роберт Каплан в 1997 году заметил, что «воссоединение северо-восточной Мексики и Штата одинокой звезды происходит на наших глазах, тихо и почти рутинно». Что касается Калифорнии, она также стремительно испанизируется, то есть приобретает мексиканскую идентичность. Журнал «Экономист» в 2000 году подсчитал, что население шести из двенадцати крупнейших городов штата на 90 процентов состояло из Hispanics ,в трех других Hispanicsбыло 80 процентов, в одном эта цифра варьировалась от 70 до 79 процентов и лишь в двух (Сан-Диего и Юма) к Hispanicsпринадлежало менее 50 процентов населения. «В этой долине мы все мексиканцы», — заявил в 2001 году бывший окружной уполномоченный из Эль-Пасо (75 процентов населения города — Hispanics )412 .

Если тренд сохранится, он приведет к консолидации мексиканских общин и обособлению этих общин в автономный, культурно и лингвистически независимый, экономически самодостаточный район на территории США. Учитывая «уникальную комбинацию испаноязычного этноса со специфическими географическими и климатическими условиями и идеологией мультикультурализма», может оказаться, предупреждает Грэм Фуллер, что «мы движемся к феномену, который уничтожит наш плавильный тигель, — к этническому району, столь консолидированному, что он отвергнет ассимиляцию, поскольку не будет испытывать в ней необходимости, и откажется от американской англоязычной культуры»413. Прототипом подобного развития событий может служить сегодняшний Майами.

388

ИСПАНИЗАЦИЯ МАЙАМИ

Майами — крупнейший испанистский город во всех пятидесяти штатах. На протяжении тридцати лет испаноязычные иммигранты, преимущественно кубинцы, обосновывались и утверждались в Майами, «захватывали» квартал за кварталом, коренным образом изменяя этнический состав городского населения, культуру Майами, его политику и его язык. Испанизация Майами не имеет прецедентов в американской истории.

Процесс испанизации начался в 1960-х годах, с прибытием первых кубинских иммигрантов, представителей среднего и высшего класса Кубы, не желавших оставаться на острове, где власть перешла к режиму Кастро. В первые десять лет после победы Кастро Кубу покинули 260 000 человек, большинство из них перебралось в Южную Флориду, которая с давних пор служила приютом для кубинских политических беженцев — там даже похоронены два кубинских экс-президента. В 1970-е годы в США прибыли 265 000 кубинцев, в 1980-е — 140 000, в 1990-е — 170 000 человек. Американское правительство предоставляло кубинским иммигрантам статус политических беженцев и обеспечивало их всевозможными льготами, что вызывало недовольство других иммигрантских групп. В 1980 году режим Кастро официально разрешил эмиграцию через порт Мариэль и даже содействовал отъезду 125 000 кубинцев. Эти иммигранты в большинстве своем были беднее и моложе кубинских иммигрантов первой волны; вдобавок среди них большинство составляли малообразованные чернокожие. Они выросли в условиях диктатуры Кастро и являлись носителями культуры, по-

389

394