Кто мы друг другу?

— Разве я разрезал тебя на части, Лилиана? — Она терпеть не могла, когда он разговаривал с ней как с ребенком. — Насколько я помню, я просто объяснял тебе твое место в мире.

— В твоем мире, не в моем.

После этого он перестал отвечать на ее обвинения, и она знала почему.

Потому что с каждым днем она все больше себя предавала. Она стала гораздо более комфортно себя чувствовать в одежде, которую выбрал для нее Изар. Стала носить кашемировые джемпера и брюки, тогда как до сих пор предпочитала флисовые толстовки и джинсы. Одним словом, ее прежний гардероб состоял из одежды, которую носят учащиеся. Она окончила колледж пять месяцев назад, но продолжала ощущать себя студенткой. До приезда сюда.

Сейчас, надевая к ужину элегантное вечернее платье, она уже не чувствовала себя самозванкой. Вместо того чтобы просто собирать волосы в хвост или небрежный узел, она теперь аккуратно их укладывала. Кроме того, она стала с большей тщательностью подбирать туфли и аксессуары. Неужели она стала видеть в себе ту женщину, которую видел в ней Изар?

«Я делаю то, чего он от меня хочет, — часто думала она с чувство, близким к отчаянию, глядя на свое безупречное отражение в зеркале. — Превращаюсь в идеальную жену для него».

И похоже, это необратимо.

Ее сегодняшний наряд был из последней коллекции. Это было фиолетовое платье в пол с широким воланом, спускающимся от плеча до края подола. Второе плечо было обнаженным. Она заплела волосы в несколько кос и уложила их в высокую прическу. Из украшений она надела только маленькие бриллиантовые сережки, принадлежавшие ее матери. Закончив наряжаться, она нанесла на запястья немного своих любимых духов.

Она не спросила себя, зачем так старательно поработала над своим образом. Точнее говоря, она нарочно не задавала себе подобных вопросов, пока не подошла к главной лестнице, когда старинные часы в гостиной пробили семь раз. Изар стоял у подножия лестницы. На нем был элегантный темный костюм, который подчеркивал его атлетическое сложение. Когда он ее увидел, на его щеке дернулся мускул. Его взгляд тут же упал на ее бедро, показавшееся в высоком разрезе подола.

Лилиана хотела, что-то сказать, чтобы ослабить электрическое напряжение, повисшее в воздухе между ними. Было опасно оставаться спокойной, когда он так на нее смотрел. Она знала, что рискует всем, но не смогла произнести ни слова.

Когда она спустилась, Изар подал ей руку. Этот формальный жест показался ей нелепым. Они живут под одной крышей и могли бы ужинать в джинсах и футболках. Она не понимала, зачем нужен этот ежедневный маскарад, но вопреки своей воле испытывала радостное волнение. Чувствовала себя как никогда живой. Дело было в мужчине, который уверенно шел рядом с ней, и в красивом платье, которое ласкало ее кожу при каждом шаге.

Когда Изар подвел ее к столу и помог ей сесть, внутри у нее все затрепетало. Она сказала себе, что просто проголодалась, но, когда он сел напротив нее, поняла, что лгать самой себе бесполезно. Причиной такой реакции был блеск его темных глаз, которые смотрели на нее так, словно он знал все ее мысли, чувства и намерения и готовился использовать их против нее.

Похоже, он не собирался нарушать молчание, установившееся между ними, и Лилиана, боясь, что вот-вот взорвется от напряжения, решила сделать это вместо него.

— Как ты познакомился с моими родителями? — спросила она. Этот вопрос пришел ей в голову внезапно, и она поняла, что очень хочет получить на него ответ. Да, она читала в газетах об их партнерстве и дружбе, но газеты часто лгут. — Я поняла, что почти ничего не знаю о ваших отношениях.

На его лице промелькнуло удивление, но в следующую секунду его лицо снова стало непроницаемым. Чем больше времени она проводила с этим человеком, тем большей загадкой он ей казался.

— Твоя мать была футбольной болельщицей, — произнес он мгновение спустя, и его взгляд наполнился теплотой. — Надо сказать, довольно страстной.

Пока Лилиана обдумывала эти слова, им принесли главное блюдо, состоящее из домашнего паштета, маринованных огурцов, чатни¹ и свежего хлеба.

— Моя мать была болельщицей? — спросила она, с трудом пытаясь себе представить утонченную Клотильду Жирар, поющую на трибуне стадиона песни непристойного содержания в футболке любимой команды и с ее эмблемой, нарисованной на лице. — Ты уверен?

На этот раз его лицо приняло выражение, которого она никогда не видела даже на его многочисленных фотографиях. Оно выражало нежность. До этого момента она и не подозревала, что он способен на это чувство.

— Твой отец предпочитал регби, но твоя мать была футбольной болельщицей, — подтвердил Изар с еле заметной улыбкой. — Когда я ушел из спорта и открыл свое дело, она разыскала меня. Сказала, что ей нравилось смотреть, как я играю, и ей стало интересно, чему я посвятил себя по окончании спортивной карьеры. Думаю, это был всего лишь предлог.

Внутри у Лилианы все оборвалось. Нет, это невозможно…

— Ты хочешь сказать, что ты и моя мать… — У нее перехватило дыхание, и она не договорила.

В глазах Изара промелькнуло удивление, затем он неожиданно рассмеялся.