Кто мы такие? Гены, наше тело, общество

Но выбор подходящего второго родителя для своих детей – важнейший вопрос и для самок Homo sapiens, вида, который вряд ли годится в образцовые примеры парности, а именно нас, людей. Около десяти лет назад психолог Дэвид Басс из Техасского университета в Остине опубликовал знаменитое исследование о том, что люди ищут в партнерах. Он опросил более 10 000 представителей 37 разных культур – разных рас, религий и национальностей, городских и деревенских жителей, из западных и развивающихся стран, капиталистического и социалистического строя, моногамных и полигамных семей. И в каждом обществе Басс обнаружил, что в сравнении с мужчинами женщины более склонны рассматривать экономические перспективы как важный фактор выбора партнера. Это трактовали как признак того, что человеческие самки по всему миру хотят партнеров, которые будут успешными кормильцами. (Нетрудно себе представить, какие треволнения о политкорректности это вызвало.)

Даже в социальных видах, которые не формируют пары для размножения, самки часто выбирают самцов исходя из того, как самец предположительно будет обращаться с ней или потомством (об этом будет речь в главе «Обезьянья любовь»). Например, для самки павиана анубиса предел мечтаний – самец, который плохое настроение срывает на других самках, а не на ней.

А как обстоят дела у видов, где самка от самца никакого отцовства не дождется, даже видеться с ним в итоге не будет? У таких видов самцы не входят в социальные группы (типичная конфигурация – стабильная группа самок и один самец-производитель, которого, скорее всего, еще до появления его потомства вытеснит другой самец, – такую социальную структуру социобиологи обычно называют гаремом, но приматолог Элисон Джолли считает, что уместнее называть это группой жиголо). Все, что получает самка, – сперма, полная его генов. Что нужно такой самке от самца? Конечно, хорошие гены.

Таким образом, извечная проблема для таких самок – как определить, у кого из самцов хорошие гены, и самцы всех видов стараются свои гены разрекламировать. И вот мы попадаем в мир павлинов, выхаживающих перед павами, и всяческих самцов, потрясающих пышными гривами или ветвистыми рогами. У таких видов внешние признаки служат ряду целей. Они могут быть оружием в битве между самцами. Могут помогать привлечь партнершу, сигнализируя, что самец обладает большой, богатой ресурсами территорией, или подлаживаясь под сенсорные предпочтения самки (например, в оперении самцов некоторых птиц встречаются круглые красные элементы – возможно потому, что самок привлекают красные ягоды). Но в некоторых случаях эти украшения сконструированы природой для того, чтобы убедить самку, что у самца хорошие гены. И вопрос, который издавна мучил биологов-эволюционистов, – действительно ли эти украшения говорят о генетическом здоровье самца? Иными словами, есть ли правда в рекламе?

В 1930 году британский статистик и генетик Рональд Фишер, один из самых влиятельных мыслителей-эволюционистов прошлого века, предположил, что изощренные украшения на самом деле не должны привлекать самку, поскольку, чтобы отрастить их и поддерживать, тратятся горы энергии, которые могли бы пойти на выживание и повышение эволюционной приспособленности самца. С этой точки зрения если парень столько сил ухлопал, чтобы отрастить самое большое что-нибудь, то, скорее всего, он недостаточно вложил в разумные нужды, вроде поддержания в порядке иммунной системы. Хотя гипотеза Фишера со временем растеряла сторонников, в недавних исследованиях всплыли яркие аргументы в ее пользу. Роберт Брукс и Джон Эндлер из Университета Джеймса Кука в Австралии изучали сексуальную привлекательность самцов гуппи нескольких видов. Сначала они показали, что самцы самой яркой окраски имели наибольший успех у самок и сыновья их тоже были для них особенно привлекательными. Ученые определили, что цветные узоры наследуются и связаны с полом: они закодированы комбинацией генов в мужской Y-хромосоме. Затем Брукс и Эндлер обнаружили нечто настолько сенсационное, что их статью опубликовал журнал Nature: сыновья привлекательных самцов выживали с меньшей вероятностью относительно среднего значения. И дело даже не в том, что из-за яркой раскраски они чаще попадались хищникам (частая цена показной экстравагантности). Доля выживших среди них была меньше даже до достижения половой зрелости, когда окраска становится яркой. Так что этот эксперимент может служить примером того, как дорого дается привлекательная внешность.