Кто на свете всех темнее

Я не такая, мои чудовища прочно заперты, но кто знает, когда замки ослабеют? Может, и никогда — но я бы на это не слишком рассчитывала. Если в человеке есть такие гены, рано или поздно они дадут о себе знать. Пусть не сразу, но никуда их не денешь, а потому нужен постоянный контроль. Я раньше думала, что это мать помешана на контроле, но дело в том, что я на этом помешана в гораздо большей степени.

Откуда, по-вашему, взялся Джек-потрошитель? То-то. Все дело в контроле.

— А чей это дом?

Да что ж такое, просто ходячий опросник, а не парень!

— Я не знаю.

Людмила сказала, что это ее очень близкий человек. Если принять во внимание ее странную внешность, то это, скорее всего, родственник или друг детства, но никак не романтически настроенная особь любого пола. Хотя справедливости ради надо отметить, что сексуальные пристрастия граждан варьируются очень широко, включая в себя трупы, резиновых кукол и собак. В данном случае пострадавшей стороной я считаю только собак.

Но мне почему-то кажется, что Людмила мне солгала.

— Так ты делал разводку под камеры слежения и Интернет?

— Ну да. — Он кивнул, пытаясь проглотить кусок, — рад, что я с ним заговорила. — Сами камеры уже есть, но подключения пока нет… Вернее, все работает, просто пока выключено. Интернет тоже пока ни к чему не подключен, ведь нет компов, но разводка сделана, роутер установлен, сервер тоже, все работает, если включить. Серверная и остальное расположены на чердаке, там помещение оборудовали с отличным кондиционированием.

— А с кем ты договаривался?

— Шеф договаривался, я просто исполнитель. — Парень отхлебнул шипучку прямо из бутылки. — Наряд получил позавчера, но захворал напарник, и я на предыдущем объекте работал вчера один, потому задержался так, что сюда уже не успел. Но шеф сказал — ничего, дом стоит пустой, езжай завтра… Ну, сегодня то есть. А сегодня дом оказался не совсем пустой.

— На меня не обращай внимания, ты мне совсем не мешаешь.

Я понятия не имею, что мне теперь делать, — никаких призраков я не вижу, да и увидеть не смогу, как можно видеть то, чего нет?

Снова зазвучал рояль, и меня начинает раздражать эта внезапная музыка, то и дело возникающая где-то в недрах дома. Кто-то ее генерирует, а значит, в доме есть, по крайней мере, еще один человек, и я собираюсь его найти прежде, чем наступит ночь.

Не потому, что я боюсь, а так, для порядка.

8

Когда мы поселились в доме у Бурковского, я старалась ни к чему не привыкать. Просто потому, что давно усвоила: хорошее быстро закачивается, но, пока оно длится, нужно извлечь как можно больше пользы для себя.

И это не то чтоб эгоистический расчет, просто обо мне, кроме меня самой, никто не позаботится.

Бурковский жил в большом доме недалеко от Набережной. Он всегда говорил, что загородные поселки не для него, он сугубо городской житель, и тут я с ним соглашалась, когда вокруг бесконечно кипит город, как-то спокойнее на душе.

Дом Бурковского оказался добротным и большим, и он поселил меня в том же крыле, что и Янека. Комната у меня оказалась шикарная, даже кровать как у принцессы, с балдахином — сейчас я думаю, что Бурковский тогда специально оборудовал эту комнату для меня, потому что во всем доме больше не нашлось похожей комнаты, а у меня была и эта кровать, и светлые шкафы, комоды, большой телик и комп, и прочее, что, по мнению Бурковского, могло мне понадобиться, а самое главное — моя собственная ванная, уж тут я была в восторге, конечно. И за все это я Бурковскому благодарна — по справедливости.

В первый же день он поручил своей экономке поехать со мной по магазинам и купить мне одежды. На что я резонно заметила, что сопровождающие в таком деле мне не нужны, я отлично справлюсь сама. Бурковский очень удивился, но выдал мне денег, дал машину с водителем и послал со мной Янека. Я думаю, ему просто хотелось, чтобы мы подружились.

Но дело в том, что я не собиралась дружить с Янеком.

Вот если бы Маринка была жива… Но из-за матери она погибла, и толковать больше не о чем.

Янек вызывал у меня тревогу. Он молчал и пялился на меня, как дебил. Он был симпатичным — если вам нравятся парни с очень светлыми волосами и синими глазами, и мне такие вроде как нравятся, — но отчего-то в его присутствии я чувствовала себя дешевкой, а я не люблю это чувство. Уж очень он был лощеный, словно целый взвод стилистов и парикмахеров следил за ним ежедневно. Ну, а я… Конечно, я не такая замарашка, как моя мать, а все ж. И потому взгляды Янека меня смущали, и хотя мне тогда было тринадцать лет, я уже отлично понимала разницу между нами.

Но деньги Бурковский выдал мне.