Кто на свете всех темнее

В большинстве семей, что я видела, нет теплоты отношений — не знаю почему. Вот и смерть сестры вызвала у Алекса только возглас изумленной досады. Думаю, у каждой семьи свои причины не любить друг друга, но всегда это поведение родителей, их решения. Дело в том, что дети от родителей всецело зависят — вот как мы с Маринкой зависели от матери, как я потом долго зависела, а мать сначала решила, что папаша вполне для всех нас подходящий вариант, а потом решила, что меня больше нет. И даже когда она выходила за Бурковского, она просто поставила меня перед фактом.

А в конечном счете вышло то, что вышло.

— Алекс, когда вы пришли, чем ты открывал дверь?

— Ключ взял в столе у Валерии. — Алекс пожал плечами. — А ты, Адель?

— Меня впустила Людмила, открыла своим ключом, бросив его на столик. Видимо, уходя, она забрала его с собой.

Круглый столик с вазой пуст, если не считать саму вазу.

— Я видел дверь на кухне. — Алекс посмотрел в сторону коридора. — Похоже, там есть еще один выход, мне показалось, что это во внутренний дворик, но оттуда мы сможем выйти.

— Пойди погляди.

Я уверена, что и та дверь заперта. Тот, кто заварил всю эту кашу, не собирается оставлять нас в живых, и я просто хочу понять почему.

— Блин, отец теперь будет в ярости.

— А то он без этого просто душка! — Лиана хмыкнула. — Иди уже.

То, что в семье Городницких ненормальные отношения, я знала давно. Только не мне их было судить, потому что и в той семье, рядом с которой я жила, тоже происходило всякое. А по итогу все друг другу чужие, но тщательно делают вид, что это не так.

Думаю, Городницкий тоже постарался в этом направлении. Когда Алекс сказал, что тот избивал своих детей, я ничуть не удивилась, я ведь всегда это в Городницком чувствовала — его агрессию и его постоянную радостную готовность закатить скандал с мордобоем. Ну, и вот результат: на полу лежит то, что осталось от Августы, а ее родной брат лишь досадует. С другой стороны, после всего, что я узнала об их отношениях внутри семьи, я Алекса понимаю, никто не сожалеет о смерти врага. Кроме святых, возможно. Августа была для Алекса врагом, как ни странно, и это Городницкий сделал из своих детей то, кем они стали.

— Нужно выбираться отсюда. — В голосе Лианы звучит истерика. — Я позвоню папе, он приедет и заберет меня, а дальше ситуацию пусть дорулят адвокаты. Сразу надо было так делать.

В гостиной звучит рояль. А я-то надеялась, что он заткнулся.

18

— Вы это слышите? — Алекс затравленно оглянулся. — Кто там?

— Ты о рояле? — Мой голос звучит скучающе. Я надеюсь на это. — Время от времени он просто играет, уж не знаю как.

— Просто играет?!

— Да.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

Вы еще мячика не видели, ребята.

— А что мне, пляску святого Витта исполнить, чтоб соответствовать твоим представлениям о том, какие эмоции я должна испытывать и как их выражать? — Мне очень хочется съездить Янеку по морде. — Ты еще не понял, что я не собираюсь делать ничего из того, что ты от меня ожидаешь, непонятно с какого перепугу? Да, блин, этот рояль постоянно играет, но почему — я не знаю!

— Чертовщина творится в этом доме. — Пауль завороженно смотрит на неподвижное тело Августы. — Как вы думаете, она здесь?

— То есть стала ли она призраком? — Янек саркастически ухмыльнулся. — Это вряд ли. Призраков не существует.

Лиана, до этого терзавшая свой телефон, вдруг в ярости швырнула его в кресло.

— Не работает телефон. — Лиана выхватила у Пауля его аппарат. — Нет связи, как это?

— Я поднимусь наверх и посмотрю. — Влад оглянулся, поискав глазами свой ящик с инструментами. — Интернет я сделал, роутер должен работать, возможно, просто нет связи с вышкой… Надо посмотреть, в общем. Но сначала переоденусь, эта штука ужасно неудобная. Смокинг этот, еще и штиблеты идиотские, тесные…

— Да ладно, потом переоденешься. — Я толкаю его к ящику. — Пойдем, поглядим, что там стряслось.

Я хочу оторваться от всех и кое-что проверить.

— Ступайте в гостиную. — Я киваю Янеку. — Просто посидите и подождите, пока все наладится.

— Там, в кухне, есть еще одна дверь, и она тоже заперта. — Алекс, запыхавшись, выскочил из бокового коридора. — Здесь решетки, не пролезем, даже если разобьем окна.

— На втором этаже тоже. И даже если разбить окна и кричать, охрана вряд ли услышит, дом стоит в глубине участка, а участок здесь огромный.

— Умеешь ты утешить, Адель. — Алекс нахмурился. — Прикрыть бы ее чем-то…

Тело Августы портит совершенство паркета.

— Полиция тебе за это «спасибо» не скажет. — Я очень хочу избавиться от честной компании и подумать, а еще — проверить некоторые свои догадки. — На трупе могут остаться улики, или же на том, чем ты ее накроешь, окажется что-то, что перенесется на труп, смажет доказательства и запутает следствие.

— Какое следствие, Адель? Какие доказательства? — Пауль оторвал взгляд от тела и перевел свои косящие глаза на меня. — Доказательства чего? Да она просто в истерике была, бежала, не разбирая дороги, оступилась, свалилась сверху и убилась. Какие тут доказательства? Все очевидно, мы все этому свидетели. И тут уж без вранья, ты ведь и сама все видела.