Кто нашел, берет себе

Охотники за работой продолжали прибывать, их автомобили, скрытые густым туманом, в реве двигателей поднимались с Мальборо-стрит. Очередь давно выплеснулась за стойки, и ее зигзаги распрямились. Том полагал, что понимает экономические трудности, которые переживала страна — разве он сам не потерял работу, очень хорошую работу? — но по мере того как автомобили подъезжали и подъезжали, а очередь удлинялась и удлинялась (конца он уже не видел), возникла и начала набирать силу новая пугающая идея. Может, слово трудности не в полной мере отражало сложившуюся ситуацию? Может, ей больше соответствовало другое слово — катастрофа?

Справа от него, в лабиринте стоек и лент, заплакал ребенок. Том огляделся и увидел, что мужчина со спальником держит края слинга, чтобы женщина (Господи, подумал Том, ей, похоже, нет и двадцати) могла вытащить малыша.

— Чё это за хрень? — Язык Тодда заплетался все сильнее.

— Ребенок, — ответил Том. — Женщина с ребенком. Девушка с ребенком.

Тодд присмотрелся.

— О Иисус! Я считаю, это беза… это бесо… это безответственно.

— Ты пьян? — Линда недолюбливала Тодда, не видела в нем ничего хорошего, и сейчас Том разделял ее мнение.

— Чуть-чуть. Буду в норме, когда откроются двери. И мятные пастилки у меня есть.

Том подумал, а не спросить ли Тоддстера, не прихватил ли тот с собой визин (его глаза заметно покраснели), но решил, что такая дискуссия ему ни к чему. Вновь посмотрел в ту сторону, где стояла женщина с плачущим малышом. Поначалу ему показалось, что они ушли. Потом он опустил глаза и увидел, как она, прижимая к груди ребенка, заползает в спальный мешок крепкого мужчины. Тот ей помогал. Младенец орал благим матом.

— Неужели нельзя заткнуть ребенку рот? — крикнул какой-то мужчина.

— Кто-нибудь, вызовите службу социальной защиты, — добавила женщина.

Том подумал о Тине в столь нежном возрасте, представил ее здесь в эти холодные и туманные предрассветные часы и подавил желание предложить мужчине и женщине заткнуться… а еще лучше, прийти на помощь. В конце концов, все они оказались в одной лодке, так? Их всех помяла жизнь, им всем в одинаковой степени не повезло.

Крики затихли, потом смолкли.

— Наверное, она ее кормит, — предположил Тодд и сжал грудь, показывая, как это делается.

— Да.

— Томми?

— Что?

— Ты знаешь, что Эллен тоже потеряла работу?

— Господи, нет. Впервые слышу. — Он прикинулся, что не видит страха на лице Тодда. Не видит поблескивавших влагой глаз. Возможно, причина была в холоде или спиртном. А может, и нет.

— Ее снова обещали взять, когда ситуация улучшится, но то же самое говорили и мне, а я уже полгода без работы. Я обналичил свою страховку. От нее не осталось ни цента. И знаешь, сколько у нас денег в банке? Пятьсот долларов. А как долго можно прожить на пятьсот долларов, если батон хлеба в «Крогере» стоит бакс?

— Недолго.

— Ты чертовски прав — недолго. Я должен здесь что-то получить. Должен.

— Ты получишь. Мы оба получим.

Тодд посмотрел на здоровяка, который теперь вроде бы охранял спальник, чтобы никто случайно не наступил на женщину и ребенка, находившихся внутри.

— Думаешь, они женаты?

Том об этом не задумывался. Теперь прикинул:

— Возможно.

— Тогда они оба безработные. Иначе один из них остался бы дома с ребенком.

— А может, они думают, что младенец повысит их шансы, — предположил Том.

Тодд широко улыбнулся.

— Надавить на жалость! Недурная идея! — Он протянул Тому виски: — Глотнешь?

Том сделал маленький глоток, думая: «Если не выпью я, Тодд выпьет все».

Из алкогольной дремы Тома вырвал громкий крик: «На других планетах открыта жизнь!» Шутка вызвала смех и аплодисменты.

Том огляделся и увидел дневной свет. Только нарождающийся, затуманенный, но все равно дневной свет. За дверями Городского центра мужчина в сером комбинезоне — работающий мужчина, счастливчик — пересекал вестибюль с ведром в руке.

— Кто это? — спросил Тодд.

— Никто, — ответил Том. — Уборщик.

Тодд посмотрел в сторону Мальборо-стрит.

— Господи, они все подъезжают.

— Да, — кивнул Том, подумав: «Послушай я Линду, сейчас мы стояли бы в конце этой очереди, которая растянулась на полпути до Кливленда». Эта мысль ему понравилась, всегда приятно видеть доказательство собственной правоты, но он сожалел, что прикладывался к бутылке Тодда. Во рту словно кошки насрали. Нет, он никогда не пробовал кошачье дерьмо, но…

Кто-то в паре зигзагов от него — недалеко от спального мешка — спросил:

— Это же «бенц?» Выглядит как «бенц».

Том увидел длинный корпус у въезда на автостоянку, на вершине подъема с Мальборо-стрит. Желтые противотуманные фары сверкали. Автомобиль не двигался: просто стоял.

— И что это он делает? — спросил Тодд.

Водитель автомобиля, следующего за «мерседесом», вероятно, задался тем же вопросом, потому что нажал клаксон: протяжный недовольный гудок заставил людей вздрогнуть, вскрикнуть, оглянуться. Еще мгновение машина с желтыми противотуманными фарами стояла на месте, а потом рванула вперед. Не влево, на заполненную почти под завязку стоянку, а прямо на людей, зажатых между лентами и стойками.

— Эй! — крикнул кто-то.