Кто не рискует – не выживает

Юлька писала про свою простую и ясную жизнь, а душу терзали мысли о доме. Понесла же ее нелегкая в дальние края за неизвестным призраком удачи. А настоящее счастье осталось дома, всего-то меньше сотни километров отделяло ее сейчас от самых любимых и дорогих мужчин на свете, а попробуй дотянись! Чем все это закончится? И как долго продлится их заточение? Как там без нее мальчишки? Десятки вопросов без ответов крутились в голове, не давали покоя.

– Ну, опять ревем, – глянув на приятельницу, которая начала подозрительно шмыгать носом, проворчала Алена. – У меня есть позитивное предложение. Ты бар здешний видела? Не желаешь снять стресс? Имеем полное право – мы же в гостях.

– Конечно, очень хорошая идея: напиться до обморока и устроить хозяевам пьяный дебош по полной программе. Только, когда будешь танцевать, дорогая, головой-то особо не тряси, не ровен час, новую прическу испортишь.

– Савельева, ты же интеллигентная девушка, зачем язвить? Все пока отлично, все под контролем. Давай лучше споем, чем нюни-то распускать. Давай, подпевай! Эту, как ее, вот: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает», – бодро затянула Алена.

Юлька, улыбнувшись, покрутила пальцем у виска.

– Ты думаешь, что наше активное участие в художественной самодеятельности произведет особое впечатление? – язвительно поинтересовалась Савельева.

– А что, не исключено на самом деле. Раз хозяева бюрократию разводят на ровном месте и анкеты любят, то и художественную самодеятельность должны уважать. Воспитаны-то новоиспеченные сицилийцы наверняка в лучших советских традициях. А традиции – это вам не кот начхал, они в крови, на генном уровне. Небось пионерами-комсомольцами когда-то были, по крайней мере большинство из них. Как все, строем ходили, клятвы давали и в хоре пели. Так что я на девяносто девять процентов уверена, что отношение к самодеятельности у них очень даже позитивное.

Во дворе послышался шум, громкие разговоры, и пленницы, прекратив словесную перепалку, поторопились к окну. Выглянув во двор, они сразу поняли, что их предположения оказались верными. Бандиты начали потрошить автобус, и трудились они, надо заметить, не за страх, а за совесть.

Сначала из салона вынесли все оставленные второпях неудачливыми пассажирами вещи. Каждая сумка подвергалась тщательному осмотру, найденную одежду бандиты выворачивали буквально наизнанку. После того как было покончено с вещами и у автобуса выросла довольно внушительная гора из бывшего туристического имущества, пришел черед пассажирских кресел. Сиденья выворачивали безжалостно, с корнем, вытаскивали на поляну, внимательно осматривали, срезали обшивку, долго копались во внутренностях.

– Вот тупые, – презрительно комментировала бандитские действия Алена, – просто какой-то ремикс на тему «Двенадцать стульев». Ильф и Петров отдыхают. Нет, ты подумай, какой сюжет.

– Это не сюжет, – упавшим голосом ответила Юлька, – это в лучшем случае фильм ужасов. Ты только посмотри, кого они ведут.

К автобусу подходили еще двое бандитов, между ними маячила сгорбленная мужская фигура. Видно было, что человеку очень трудно идти, походка была нетвердой, медленной. Сопровождающих, видимо, это сильно раздражало, потому что время от времени они подгоняли несчастного увесистыми пинками.

– Господи, это же Владимир Федорович! Ты только посмотри, что эти гады с ним сделали. Бедный дед, – ахнула Алена.

Выглядел шофер действительно страшновато. Лицо его было обезображено побоями до неузнаваемости: левый глаз заплыл, под ним красовался здоровенный лиловый синяк, нос и губы разбиты в кровь.

Подругам ситуация была предельно ясна. От собственного бессилия бандиты отыгрывались по полной программе на водителе. Пока на водителе, следующими свидетелями были только они.

Бандиты трудились без устали до самого вечера, и только наступившая темнота заставила их прервать это увлекательное занятие. Притихшие подруги, час за часом не отходившие от окна, даже ничего не стали обсуждать между собой.

Еще раз, надеясь на чудо, посмотрели вечерние новости. Но чуда, как это обычно и бывает в жизни, не произошло. Никто не бил в барабаны, не трубил в горны, не поднимал полки по тревоге, не бросал спецназ на штурм бандитского коттеджа. Даже родная милиция не объявляла на всю страну про очередной план «Перехват», который пока результатов не дал. Все жили обычной повседневной жизнью, и никому дела не было до двух молодых женщин, попавших в страшную беду. Спать подруги легли в эту ночь с тяжелым сердцем.

Следующий день в плену не принес ничего нового. Вторые сутки вдали от дома подходили к концу. От скуки и неизвестности начинало сводить скулы. Их исправно кормили, никто из окружающих бандитов не приставал с глупостями, но от этого было не легче. Жизнь как будто остановилась. От телевизора тошнило, не читалось и не спалось. Вид из окна оставался прежним – знакомый до боли, безжалостно раскуроченный автобус на поляне перед домом да равнодушные в своей красоте сопки за кирпичным забором.