Кто не рискует – не выживает

– Договариваемся, девчонки, так: завтра я улетаю, буду дня через два-три, сразу подам вам сигнал. Будем ждать. Как только выберем удобный момент, сразу рвем домой, тут лету-то полчаса. А там будь что будет. Мне все равно крышка, хоть вам не дам сгинуть. И не дергайтесь, если хотите увидеть своих детей, наберитесь терпения.

Выслушав Андрея, Юлька тяжело вздохнула и посмотрела на него с жалостью:

– Андрюш, а что же с тобой будет?

– Юлька, хороший ты человечек. Только ты и меня пойми. Не могу я больше каждую секунду чувствовать себя последней гадиной, не для того я родился на этот свет, в конце концов. Утром встаю, бреюсь, смотрю на себя в зеркало и только об одном жалею, что в моих руках не опасная бритва, а «жиллет». Не поверишь, полоснул бы по шее и избавился сразу от всего – от страха, чувства гадливости и ненависти к себе. Запутался я совсем, потерялся.

Андрей поднялся со стула и стал нервно мерить шагами небольшую комнату.

– Мне, по большому счету, все равно, что будет со мной дальше, знаю только, что если сумею вас вызволить, то хоть чуть-чуть отмоюсь перед своей совестью. Может, не так страшно будет подыхать, глядишь, кто и вспомнит добрым словом, помолится да свечку в храме поставит за мою заблудшую душу.

– Ой, Карнаухов! Узнаю! Опять давим на жалость! Не могу, сейчас расплачусь. Не человек, а образец покаяния. Мы сейчас прямо в ножки упадем, благодетель ты наш. Это ты Юльке можешь всякую ерунду втюхивать, она у нас всем верит и каждого понимает. Вон смотри, сидит, как Чебурашка, глаза круглые, а с растопыренных ушей уже лапша свисает, которую ты нам тут навешал. Ты лучше скажи, объясни нам с Юлькой по-человечески, по-простецки так, почему ты дрейфишь нашим сообщить обо всем, что тут творится? Ну, менты продажные – это все понятно. Ну, власти, депутаты там разные. Но военные? Я всех вроде знаю, паханов и боссов среди них что-то не встречала. О своей шкуре печешься, страдалец? Понимаешь, что разорвут тебя наши на тысячи мелких клочков, и будут рвать больно и долго. Опять труса празднуешь, герой – штаны с дырой?

– Алена, ты меня обидеть не сможешь, сколько бы ни практиковалась в язвительности. Я и так вам наговорил много лишнего. Ты же видишь, что тут делается. И какова тут цена жизни. Но вашими жизнями я рисковать не имею права! Вы и так каждый день ходите по лезвию ножа. Мне ты можешь верить, можешь не верить – это твое личное дело. Только шансов-то у вас пока больше нет, и вряд ли будут. Никто вам, кроме меня, помочь не сможет, понятно это тебе или нет? Так что думай что угодно, но хотя бы не сопротивляйся.

– Правда, Ален, ну что ты к человеку пристаешь? Не видишь, ему и так тяжко? Нужны ему наши нравоучения, он уже себя сам сто раз за все наказал, – одернула подругу Юлька.

– В общем, девчонки, – продолжил Карнаухов, – слушайте внимательно мой план. Как только вернусь, у меня будет некоторый зазор – шеф дает мне обычно время на отдых. Вызову вас опять сюда, перед этим постараюсь, чтобы все остальные были в кондиции. Это не сложно, дело техники. Устроим грандиозную гулянку, с хорошим шумом, чтобы слышно было по всей округе.

Как только подам сигнал, идем к вертолету, изображая приличное подпитие и готовность к подвигам. Там всего двое охранников, наплету им с три короба, что, мол, есть у меня заветная мужская мечта познать любовь на борту воздушного судна, здесь такие зигзаги поощряются – начальство считает, что доблестные воины имеют право на отдых и всякие неординарные фантазии. Главное, попасть на борт, а там, пока очухаются, то да се, мы уже будем в Перегудовке.

Взлетку я знаю как свои пять пальцев, сесть смогу и с закрытыми глазами, даже позывные помню, а если сменились, черт с ним, выйдем в эфир открытым текстом. Ни одна сволочь не успеет ничего придумать и тем более помешать нам за такое короткое время. У них хоть контора почище итальянской мафии будет, но бюрократических заморочек тоже хватает. Так что, если я все правильно рассчитал, мы должны успеть. Больше ничего обсуждать я не намерен, хотите – соглашайтесь, не хотите – силком тащить не буду. Я все сказал и доказывать, какой я хороший, больше не собираюсь.

– Андрюшечка, ты не переживай, мы тебе верим, ты – наша единственная надежда, не обращай на эту сумасшедшую внимания, у нее от всех переживаний крыша немного съехала. Мы все сделаем, как ты скажешь, – торопливо и горячо запричитала Юлька. – И не бойся, мы твоими свидетелями будем, поднимем на ноги всех и вся, тебя тоже спасем.

– Юлька, ты – прелесть. Я, теперь тебе признаюсь, всегда немного завидовал Мишке чисто по-мужски, честное слово. Оставайся, пожалуйста, такой всегда. Такие, как ты, вселяют надежду и веру в жизнь в нас, мужиков. Не всем так повезло в жизни со спутницей, как твоему мужу. Ладно, девчонки, что-то я расчувствовался, а вам отдыхать нужно, сил еще вам понадобиться немерено, и моральных и физических. Давайте укладывайтесь поудобней да выспитесь как следует, утром разбужу.

Глава 12