Кто не спрятался

– Нахал, – сказал Шурик и положил трубку. И сейчас же раздался звонок в дверь. Я пошел открывать и увидел, что ко мне пожаловал Черкизов-живой собственной персоной.

– Вы меня искали? – осведомился он, проходя в комнату.

– Искал. Но я не настаивал на личном визите. Можно было поболтать и по телефону.

– Не доверяю телефонам, – проворчал Черкизов, усаживаясь в кресло. – У вас что, есть новости?

– Как вам сказать, – уклонился я от прямого ответа. – Вы разузнали насчет Шкута?

– Разузнал. – Он смотрел на меня насупившись. – Я вообще много чего знаю. Теперь еще и это...

Я понял его и усмехнулся:

– Можете говорить спокойно. Хуже ему уже не будет.

Брови Черкизова вопросительно поползли вверх. Я объяснил:

– Его убили вчера. А перед этим пытали. Ну так?..

Наверное, с полминуты он молчал, разглядывая, мой паркет. Потом процедил:

– Шкут был одним из людей моего брата.

– А Леха-маленький? – спросил я, стараясь заглянуть ему в лицо.

Он поднял на меня тяжелый взгляд.

– При чем здесь Леха?

– Пока не знаю, – честно ответил я. – Но Лехина дочь фиктивно вышла замуж за Байдакова, которому обещали за это тридцать тысяч. Очень удобно было подставить его под убийство, чтобы, во-первых, не платить этих денег, а во-вторых, получить всю его квартиру целиком. Шкут был между Скачковой и Байдаковым посредником, вот я и хотел задать ему пару вопросов. Но не успел. Что скажете?

– Скажу, что этого не может быть! – прорычал он. Я впервые видел Черкизова вышедшим из себя. И понял, что это хороший путь сделать его поразговорчивей. Поэтому произнес с издевкой:

– Вероятно, потому, что этого не может быть никогда?

Однако я недооценил собеседника. Так же быстро, как вспылил, он взял себя в руки. И сказал ровным голосом:

– Мой брат и Леха-маленький были очень близкими друзьями.

В ответ я пожал плечами, показывая, что это весьма сомнительный аргумент. Тогда его тон из ровного сделался снисходительно-усталым.

– И вообще, молодой человек, кое-чего вы просто не сможете понять...

Тут я решил, что настал мой черед разозлиться. И сказал как можно жестче:

– Почему же не смогу? Мы про это проходили. Вор в законе не может убить другого вора в законе без решения воровской сходки. А если он это сделает, то ему одна кара – смерть! Вы об этом, что ли?

Он смотрел на меня во все глаза и молчал. Помолчав немного, встал и произнес так, словно речь шла о расписании автобусов:

– Я наведу справки.

После чего пошел к выходу, стуча палкой.

Позвонила Марина и осведомилась о моем здоровье. Я ответил, что здоровье ужасно и что она должна поторопиться, если хочет успеть со мной попрощаться. Она ответила, что у ее папa какой-то важный прием, полный дом иностранцев, которым ей надо соответствовать, и умоляла продержаться до завтра. Я уныло обещал, что постараюсь. Послонявшись по квартире, я выпил чаю и решил, что самое лучшее, что смогу сделать, – это завалиться обратно в постель и наконец-то выспаться. Что и сделал.

Проснулся я в холодном поту, с сильно бьющимся сердцем. Кругом была полная темнота. В дверь звонили. Светящиеся стрелки показывали половину четвертого утра. Первая мысль была: Господи, почему меня третий раз за сутки будят звонками в дверь?! Вторая: что-то случилось!

За дверью стоял Черкизов. Палку он держал за середину, как жезл тамбурмажора.

– Я все выяснил, – сообщил он, даже не подумав извиниться.

– А что, до утра не могли подождать? – грубо поинтересовался я.

– Не мог! – отрезал он, похоже, даже не собираясь проходить в квартиру. – У меня через два часа самолет.

– Ну и что вы выяснили?

– Некоторое время назад Леха-маленький попросил брата устроить так, чтобы его дочь получила квартиру в Москве, предлагал деньги. Брат вскоре ответил, что все сделает, причем без денег, и пообещал, что квартира будет двухкомнатная. Так что на Леху время не тратьте, ему незачем было такое устраивать.

Это больше смахивало на приказ, чем на совет, и я уже было собрался напомнить ему в нелицеприятной форме, что в ихней шайке не состою, но он, не попрощавшись, повернулся и пошел к лифту, бросив через плечо:

– Вернусь через два дня.

– Да хоть совсем не возвращайтесь! – обозлившись, сказал я ему в спину, но он ответом не удостоил.

Сон как рукой сняло. Запахнув халат, я сел за письменный стол, зажег настольную лампу. Мысли играли в чехарду, требовалось призвать их к порядку. Положив перед собой лист бумаги, я начал записывать факты не в порядке их поступления, а так, как они выстраивались логически.

В квартире Шкута, в третьем ящике кухонного стола, я наткнулся на открытую коробку с чешскими стаканами, украшенными изображениями старинных автомобилей. Их было пять, одно гнездо пустовало. Запершись в туалете, я переписал для памяти названия моделей: “крайслер” 1926 года, “шевроле” 1930-го, “мерседес-бенц” 1934-го, “рено” 1928-го и “бебе-пежо” 1912-го.

В ответ на мой вопрос эксперт НТО Леня Гужонкин сообщил, что на стакане с отпечатками пальцев Байдакова изображен “форд-Т” 1908 года. Тот самый, которого не хватало для комплекта на кухне у Шкута.