Кто не спрятался, я не виноват…(СИ)

— Не… Не надо…— икая, пролепетала Натали. Сквозь опухшие веки она с трудом различала лицо незнакомца.

— Вам сейчас совсем не стоит мерзнуть, — Роберт чувствовал себя неловко.

Как вести себя с человеком в глубоком шоке, их учили на тренингах в подразделении, и все действия, хвала богам, были отработаны до автоматизма, но женские слёзы все же вызывали у него чувство беспомощности.

— Могу я вам чем-то помочь?

— Вы кто?

— Свидетель вашего несчастья.

— Моя собака… — продолжая кусать губы и сжимать ошейник в руках, протянула Натали.

Если бы она взяла Баки с собой на работу, если бы она после начавшихся угроз переехала в другой дом, в конце концов, если бы она не увлеклась Джеймсом — Баки, ее единственный друг был бы жив. Перед глазами замелькали картинки прошлого: маленький антрацитовый щенок смешно топает на кривых лапках по дому… Вот Баки на выставке гордо вываливает широкий язык-лизало для фотографии… Море и запах мокрой шерсти, блестящие водяные брызги в лицо… Неужели этого больше нет и не будет? Когда девушка разразилась безудержными слезами, Роберт снова проклял самого себя. Кажется, ей сейчас абсолютно всё равно, с кем она в машине и куда едет, подумалось ему. Лишь бы увезли от собственного горя. Сердце невольно сжалось, хотя внешне он продолжил сохранять невозмутимый вид. Искоса наблюдая, думал о том, что самым разумным будет привезти девушку в агентство, где сможет попробовать всё ей объяснить. Всю произошедшую нелепицу поставить вновь с ушей на ноги. Но в последний момент передумал.

Самым лучшим, что он смог ей предложить в своей квартире, расположенной прямо над офисом детективного агентства, был односолодовый виски, нашедшийся в пустом кухонном шкафу. Натали залпом осушила стакан, и захрипев, поискала что-то, чем можно было запить вспыхнувший в горле пожар. Роберт торопливо протянул ей фруктовую содовую, присматриваясь к её реакции. Она кивнула, и продолжила рассказывать о событиях своей жизни за последние несколько недель, как если бы он не знал ни минуты из произошедшего. Рассказ выходил рваным, запутанным, но с каждым произнесенным словом становилось легче, пока, наконец, Натали не стало клонить в сон.

Не может жизнь быть таким дерьмом, не по отношению к животным хотя бы, подумалось Натали, засыпая в чужой постели. Толстое одеяло придавило её крепкими объятиями. Убедившись, что девушка заснула, Роберт устроился на диване в неубранной холостяцкой гостиной, всё ещё раздумывая над предстоящим разговором.

Натали, поджав ноги, сидела в мягком продавленном кресле. Широкая спина гостеприимного хозяина маячила на кухне.

— Извините, дома запустение. Я по большей части провожу свое время внизу, в офисе, — подавая в единственной чистой тарелке наспех нарезанные сандвичи, пробормотал Роберт.

— Так, значит вы, Роберт, частный детектив? — борясь с головокружением от недосыпа, произнесла Натали.

В чужой квартире она проснулась не больше часа назад и застала хозяина за спешным наведением порядка.

— Да. И мне нужно кое-что вам рассказать. А там вы уже сами решите, как относиться к моим словам.

— Как так вышло, что вы меня привезли сюда?

— Я сейчас всё объясню, обещаю. Вчера я приехал к вашему дому чтобы поговорить о вас и мистере Уильямсе. Думаю, вам известна эта фамилия, — осторожно произнес он. Натали шумно вдохнула через трепещущие ноздри.

— К моему дому? Откуда вам известен мой адрес? — вздернув одну бровь, настороженно уточнила она.

Роберт кивнул, внимательно глядя на нее серо-зеленым взглядом, открыто, не прячась: он привык брать на себя ответственность за свои поступки и проступки тоже. В этот раз предстояло признать именно проступок.

Глубоко вздохнув, в сотый раз начал с самого начала. Натали слушала его словно зачарованная, утонувшая в низком раскатистом голосе. Бывает, что встречая человека впервые, ты в ту же секунду понимаешь, как с ним можно себя вести, а как — нельзя, что он позволит, а что будет недопустимым. Такое ощущение мгновенно посетило ее рядом с Робертом — личные границы детектив Таннер умело выстраивал не проронив лишнего слова. Натали слушала его исповедь, чувствуя внутри растущую злость на Джеймса Уильямса. Влюблённость, словно туман, моментально рассеялась, явив перед ней отчетливую картину происходящего: Джеймс слишком заигрался в известного актёра, в любовь и в дилемму. Ценой выбора между двумя женщинами стала ее собственная, разрушенная до основания жизнь. Та игра, которую он завел, превратила реальность в кривое зеркало, и теперь в нем отражался истинный облик любимца публики. Когда Роберт закончил свой лаконичный, лишенный эмоциональности рассказ — только сухие факты, — она мучительно раздумывала. Как теперь становилось понятно — никаких отношений между Джеймсом и ней самой всё это время не было, а был лишь неприятный фарс, интрижка, увенчавшаяся нападением фанатов с лёгкой руки невесты Уильямса, о которой тот, само собой, не упомянул.

— Тогда ясно, откуда мне знакомо ваше лицо. Значит, это вы были в Кале, — резюмируя, произнесла она, чувствуя одновременно, как горят щеки от прилива крови.