Кто не спрятался (сборник)

- Прорвало малыша. Надо было давно ему водички дать. Валиулин прошелся по кабинету и присел на край стола перед Байдаковым.

- Давай, милый друг, вспоминать, откуда деньги?

Витька быстро оглядел всех, кто был; в комнате. Я заметил, что глаза у него теперь заблестели, похоже, боржом ударил ему в голову.

- А может, я их выиграл? - спросил он с надеждой, как бы предлагая на общее обсуждение вариант ответа, который всех может устроить.

- Выиграл? У кого?

- Да не знаю я! - рассердился Байдаков. - В шмон, а то на бегунках.

- Значит, ты утверждаешь, что не помнишь, откуда у тебя эти деньги? сформулировал Валиулин.

- Ага, утверждаю. - Он икнул, пробормотал "пардон" и умоляюще приложил руки к груди: - Да нет, кроме шуток, не помню! Хотите, на колени встану?

- Ты какой день в запое? - деловито поинтересовался Мнишин.

Витька потерянно махнул рукой.

- Не спрашивайте! Месяц ни грамульки, человеком себя почувствовал, - в голосе его появился слезный надрыв, - оделся вот, - он подергал себя за полы кожаной куртки.

- Месяц не пил, а как оделся! - наставительно прогудел Голубко, намекая на прямые материальные выгоды воздержания, а я с удивлением подумал, что мне так одеться не хватило бы месяца, даже если б я этот месяц не только не пил, но и не ел.

- С горя запил, - понурился Байдаков. - Кота, сволочи, погубили.

- Это какого? - удивился Мнишин. - Рыжего, который у тебя жил?

- Угу! - кивнул Витька и заплакал. Слезы текли по его щекам, он принялся стирать их, весь измазался дактилоскопической краской. Зрелище было жалкое.

Мнишин двумя пальцами брезгливо взял со стола мятый байдаковский платок, кинул ему на колени.

- На, утрись...

Витькины плечи содрогались. Он принял платок, начал сморкаться, хлюпать, тереть глаза, в которые попала краска.

- Весна, понимаешь... - говорил он, всхлипывая. - Шмонается, дурак, где-то, три дня не видал его. А вчера утром выхожу из дому, мальчишки бегут: "Дядя Витя, дядя Витя, там ваш Рыжий висит..." На дереве... во дворе... за шею проволокой... падлы... - У него дрожала нижняя челюсть.

- Кто это сделал?

- А я знаю? - злобно вскинулся Байдаков. - Знал бы - убил гада!

Мнишин с Валиулиным переглянулись.

- А дальше что ты делал?

- Что... Похоронили мы Рыжего с пацанами. Тут же, во дворе. Настроение, конечно, хоть сам вешайся. Ну и пошел в магазин, куда ж еще...

- Это во сколько было?

- Да часов в двенадцать. Ребята знакомые в очереди стояли. Взял я сразу пару коньякевича, они три портвейна. Врезали, как полагается... За упокой души Рыжего.

- И что потом?

- Что потом? - переспросил Витька. - Проснулся утром, голова квадратная и это вон, - он мотнул головой в сторону денег на столе, - по всем карманам распихнуто. Встал кое-как и поехал в "Пять колечек" на поправку. А там повело меня, видать, на старых дрожжах...

- Как ты поправлялся, мы знаем, - нетерпеливо перебил его Мнишин. Расскажи-ка лучше, что ты делал вчера после того, как распили у магазина.

Байдаков наморщил лоб и погрузился в глубокое раздумье.

- Черт его знает, - наконец сообщил он. - Пили - помню, а дальше - нет.

- И часто с тобой так бывает? - поинтересовался Валиулин.

- Бывает... - эхом откликнулся Витька. - Особо, когда намешаешь всякой дряни, - его передернуло. - Иногда утром гадаешь: как домой дошел? А на автопилоте!

- Ну, вот что, автопилот, - зловеще начал Мнишин, но тут зазвонил телефон. Голубко взял трубку и сразу передал ее Валиулину. Тот послушал, покивал, сказал "спасибо" и положил на место. Потом повернулся к нам.

- Пальчики его, - сказал он и с каким-то новым выражением посмотрел на Байдакова. - Так что времени не теряйте, дуйте к прокурору за постановлением, проводите обыск.

Я увидел, как напрягся и замер Байдаков.

- Вы это про что? - спросил он с глухой угрозой. - Это про какие пальчики?

- Про твои, про твои, - с усмешкой ответил Мнишин и обратился к Валиулину: - Можно, Валерий Михалыч?

- Давай, - кивнул тот. - Ты начал, тебе и заканчивать.

- Гражданин Байдаков, - сказал Мнишин, глядя поверх Витькиной головы, - вы подозреваетесь в убийстве Черкизова Викентия Федоровича, совершенном вчера в его квартире...

При этих словах Витька странно оскалился, и я не сразу понял, что он смеется, - такой неподходящей была его реакция.

- Я? Кешу? Да что я, сумасшедший? Быть того не может!

- Может, - жестко оборвал его Мнишин. - Номера двадцатипятирублевых купюр, обнаруженных у вас при доставке в медвытрезвитель, идут подряд с номером купюры, обнаруженной в сейфе убитого. Они из одной пачки. И еще. Перед смертью Черкизов с кем-то выпивал. На одном из стаканов его отпечатки пальцев, на другом - ваши.

Байдаков больше не скалился. Он сидел, крепко сжав голову руками, словно боялся, что она вот-вот разлетится на кусочки. Его лицо было пепельно-серым в черных разводах.

- Вот она, проклятая, до чего доводит, - осуждающе прогудел майор Голубко.

Витьку увели два милиционера. Валиулин в задумчивости походил по кабинету, руки за спину, остановился у окна и, не оборачиваясь, сказал как будто сам себе: