Кто не спрятался (сборник)

- Его теперь другие люди ищут. Серьезные, - ответил я и тут только первый раз за день вспомнил про поручение Сухова. Надо бы вечером позвонить Костиной, вдруг она чего-нибудь да вспомнит.

- Мы в кино хотим сходить, - сказал Феликс. - На "Амаркорд" Феллини. Позвони своей директрисе.

Жизнь, похоже, опять входила в нормальную колею.

Ни погонь, ни драк не предвиделось.

Сергей Уткин оказался мрачным типом выше среднего роста с синяком вокруг левого глаза. Водкой от него несло, будто он дот только минуту назад хватил полный стакан.

Вероятней всего, так оно и было. Когда я заглянул к нему в комнату, на столе стояла бутылка, довершая натюрморт из грязных тарелок, захватанных чашек и заветренных объедков.

- Из газеты, - пробурчал он. - А почему сразу не из прокуратуры?

Я присел на один из стульев, с интересом оглядываясь по сторонам. Обстановка казалась совершенно непригодной для жилья. Шкаф, потерявший за долгую жизнь одну створку и две ноги, замененных теперь протезами из кирпичей, кровать - не кровать даже, а топчан, прикрытый грязными тряпками, которые когда-то были постельным бельем. Вместе с упомянутым уже столом и тремя шаткими стульями весь интерьер.

- Чего изучаете? - грубо спросил Уткин. - Не нравится, как пролетарии живут? Ну ничего, переедем в новую квартиру - вот там заживем, там обставимся! Ирина, жена! - закричал он, ерничая, и забарабанил в стенку. Когда переезжать будем? И ничего вы со мной не сделаете, - снова повернулся он ко мне. - Я тут прописанный, ясно? И осуществляю свое право на площадь, данное мне Конституцией. Вот так вот!

Да, говорить Уткин умел. А водка, похоже, не давала ему молчать. В сочетании с тем, что я узнал о нем на заводе, портрет получался изумительный. У меня и заголовок был уже готов для материала: "Курский соловей".

Перед уходом я заглянул на половину к Ирине. Здесь было чисто, но тоже как-то голо.

- Может, не стоит вам здесь сегодня ночевать? - спросил я. - Поезжайте куда-нибудь к родственникам или знакомым.

- Ничего, я привычная, - махнула она рукой.

Поздно вечером, после кино, я позвонил Марине Костиной.

- У него была девушка, - сказала она, - по-моему, Таня. Помнишь, он приходил с ней к нам на вечер встреч в прошлом году?

Я помнил. У меня сохранилось впечатление о чем-то высоком и светловолосом.

- А как ее найти?

- Ох, он был такой конспиратор! От всех все скрывал. Но у меня почему-то сидит в голове, что она работала с ним вместе, чуть ли не в одном отделе.

Ну что ж, это было уже кое-что. По крайней мере, сегодня я лягу спать с надеждой.

27

Когда Феликс уехал на работу, я сел писать материал. Есть старое журналистское правило, которому меня стали учить с первых же дней работы в газете. Набрал фактуры полный блокнот? Теперь отложи его в сторону и садись за стол, больше до самого конца в него не заглядывай. Фактура должна начать жить в тебе самостоятельной жизнью, иначе хорошего материала не получится. Блокнот понадобится только для одного: проверки фактов, цифр и так далее.

Я писал всю первую половину дня, прервавшись лишь один раз, чтобы позвонить по елинскому служебному телефону.

- Можно попросить Таню? - спросил я наобум.

- Попцову? - ответил мужской голос. - Она в командировке.

- Минуточку! - крикнул я, чтобы не дать ему положить трубку, совершенно, впрочем, не представляя, что говорить.

- Да, - вежливо откликнулся он.

- Видите ли... - решился я наконец, - я друг Андрея Елина...

Голос в трубке сразу размягчился, задрожал и как-то потек:

- О, мы знаем, конечно. Такое несчастье... Татьяне уже позвонили, она должна приехать завтра вечером.

Как видно, в отделе это не было ни для кого секретом. Я облегченно перевел дух.

- Вы не подскажете ее домашний телефон?

- Да, да, разумеется, - сочувственно-понимающе отозвался голос.

Итак, снова ожидание. На этот раз хоть с определенным сроком.

Остаток дня прошел в привычной суете. Я отвез материал в контору, там его перепечатывали, я его вычитывал, потом отдал Завражному, с ним вместе мы еще что-то там исправляли, доводили "до ума" и наконец заслали в наборный цех. Когда надо, газета делается быстро: завтра "Курский соловей" будет стоять в номере, и уже послезавтра утром читатели увидят его на полосе. Завражный был доволен.

Светлане сегодня звонить не имело смысла: она с бабушкой ушла в театр. Я поехал домой, то бишь к Феликсу. Но самого Феликса там не оказалось, мне даже ужинать пришлось в полном одиночестве.

Он пришел поздно и зашуровал потихоньку на кухне, стараясь не разбудить меня. Сквозь дрему я слышал, как шипят, разбиваясь на сковороде, яйца. Легко, как бывает во сне, мысль моя перескочила с пятого на десятое, и я сказал ему, на мгновение проснувшись:

- Не горюй, Феликс, завтра я еду смотреть себе комнату. Нашел по объявлению.

- С чего это ты взял, что я горюю? - обиженно спросил он, выглядывая из кухни.

Но я уже снова засыпал. Мысль закруглилась и приобрела законченную форму: быть может, Лика и есть та самая женщина, которая объяснит наконец Феликсу, зачем людям надо жениться, и тогда ему не придется больше утром и вечером есть яичницу.

28