Кто не выжил, я не виноват

В этот же миг Родион нащупал пистолет под рубахой навыпуск у своего противника. Он скрутил киллера в бараний рог, отпустил локоть, открыл дверцу, а затем и выдернул у него из-за пояса пистолет. Благо ситуация позволяла ему это сделать.

Он выскочил из машины, но киллер потянулся за ним и прохрипел:

– Стой, гаденыш!

Он тянул за ним руку, высунул из машины голову. Родион ударил его рукоятью пистолета, как будто топором по темечку рубанул.

Мимо промчалась машина, обдав его тугой струей воздушного потока и обматерив запоздалым сигналом клаксона.

Водитель «Москвича» поступил по-умному. Сначала он направил на Родиона пистолет, а затем уже открыл дверцу.

У парня имелось два варианта – бежать или стрелять. Но он даже не успел рассмотреть захваченный пистолет, не знал, снят он с предохранителя или нет. А первый на очереди патрон где? В патроннике или в обойме? Эти вопросы он задавал себе на ходу, стремительно бросаясь под колеса грузовика, проезжающего мимо.

Машина притормозила, и Родион успел проскочить перед самым ее носом. Грузовик не остановился, покатил дальше, а парень побежал бок о бок с ним. Водитель хотел было крикнуть и пригрозить ему кулаком, но увидел у него пистолет и проявил благоразумие, не стал этого делать.

А Родион не просто держал пистолет, он приводил его к бою. Это была «беретта» с обоймой, вставленной в рукоять. Но парень не знал, сколько там патронов, может, меньше половины или даже совсем пусто. Флажки предохранителя находились с обеих сторон. Родион опустил один из них и два раза передернул затвор. Вылетел, кувыркаясь, всего лишь один патрон. Значит, патронник до этого был свободен. Обойма не была пустой. Но вдруг в ней оставался всего один патрон?

Грузовик набрал ход. Родион отстал от него, но это уже не имело значения.

Водитель «Москвича» бежал за ним по дороге. Родион выстрелил, заставил его свернуть с пути, рванул на встречную полосу, проскочил под носом у троллейбуса и скрылся в зарослях между домами.

Он бежал до тех пор, пока не убедился в том, что за ним уже никто не гонится. Парень мог бы идти дальше, но вдруг вспомнил, что совсем недавно его сбила машина. Пострадавшая нога вдруг отказалась ему повиноваться. Он остановился и без сил опустился в траву под кустом.

Телефон отца долгое время был занят. Наконец-то Эдик услышал его голос и сказал, что Родиона Хромова похитили.

– И что? – сухо спросил отец.

– Нужно это как-то остановить.

Отец намеком дал понять, что решит проблему, и теперь сын знал, каким образом он собирался это сделать. Тем более что Эдик сам подсказал ему такой вариант.

Отец, правда, с ним не согласился, но так это лишь для вида.

– Как остановить?

– Позвонить.

– Кому?

– Не знаю.

– Если не знаешь, то не говори. – Отец держался отстраненно, холодно.

Голос его звучал так, как будто он разговаривал с подчиненным, обладавшим пониженной деловой ответственностью.

– Но его похитили.

– Кого похитили?

– Родиона.

– Какого Родиона?

Разговор зашел в тупик. Можно было не сомневаться в том, что отец его оттуда не выведет. Не трудно догадаться, почему так произойдет. Эдик чувствовал себя идиотом. Не стоило ему поднимать столь скользкую тему по телефону.

– Может, пусть он живет?

– Кто он?

– Ну…

– В семь вечера я буду дома. Подъезжай, мы с мамой будем тебя ждать, – сказал отец.

На этом разговор и закончился.

Где-то через полчаса зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Тамары.

Она подъехала на такси. Эдик вышел ее встречать.

– Что с Родионом? – спросила Тамара.

Эдик завороженно смотрел на нее. Она ведь не просто красивая. Было в ней что-то такое особенное, чего не хватало подавляющему большинству фотомоделей. Это даже не ум и одухотворенность, а что-то совершенно необыкновенное, напоминающее послание из космоса. Вдруг в Тамаре течет кровь представителя инопланетной расы? Как Эдик не замечал этого раньше? Почему он такой кретин?

– С ним уже все хорошо. Но я не знаю, кто он такой. Да и знать не хочу.

– Но с ним все хорошо? – Тамара смотрела на него с пытливым прищуром, едва наклонив голову.

– С кем?

– Ты знаешь.

– Я знаю только, что этот человек будет жить.

– Если я буду жить с тобой, да?

– Это шантаж. Я этого не люблю.

– Шантаж, говоришь? – слегка оторопев, возмущенно протянула Тамара. – Скажи еще, что с моей стороны.

– Неважно, что с моей стороны. Главное состоит в том, что мы вместе. Прошу! – Эдик двумя руками показал на двери своего подъезда.

– Ты хоть понимаешь, что я тебя презираю? – спросила Тамара.

Эдик мрачно усмехнулся. Он понимал, что готов унижаться перед этой девушкой, пока она не станет его женой.

– Прошу! – повторил он.

Тамара замялась, но все же зашла в подъезд, а потом и в лифт, в котором они оказались вдвоем.

Эдик уперся руками в стенку кабинки, даже не коснулся Тамары и заявил:

– Вот видишь, я даже не пытаюсь к тебе приставать.

Он не боялся тяжелого дыхания из своего рта. И зубы у него здоровые, и прополоскал он их, прежде чем выйти во двор. До этого душ принял, новый спортивный костюм надел и дорогущим дезодорантом спрыснулся.

– От тебя хорошо пахнет, – заметила Тамара.