Кто остался под холмом

Сначала тебя загоняют в подвал. Потом бьют. Если повезет, бьют только кулаками.

Малой зажмурился и помотал головой, чтобы плохое вытекло из ушей, как вода, но это не помогло. Он открыл глаза и снова увидел отца на берегу, тот волочил Марту к лодке, наверное, чтобы увезти ее в подвал, зачем еще.

За всю жизнь у него было только два друга: Кира и Марта. Илья был не друг, Илья был дядя, это совсем другое, хотя объяснить разницу он не смог бы.

Отец наказывал Малого, а теперь наказывает Марту. Он всегда так поступает. Придет огонь, и все сгорит, и Марта сгорит вместе с домом, и будет кровь, много крови, и больно больно больно БОЛЬНО.

– Вам лучше не подходить, Сергей, – мягко сказал Герман. – Мы сейчас сообразим, как нам лучше все устроить, а потом…

Фотограф продолжал говорить. Бабкин замер, но не из-за Марты. Обрубок бревна, уносимый течением, поменял направление и двигался к берегу.

– …мне очень жаль, что с вашим другом так получилось, поверьте, я не хотел…

Из воды с тихим плеском поднялся человек в мокрой одежде.

– Не беспокойтесь за Полину, она обязательно к вам вернется!

Герман сказал это со смешком. Человек, вскинув над головой обрубок, сделал несколько шагов, странно раскачиваясь, и, прежде чем фотограф успел обернуться, обрушил бревно на его затылок.

Раздался влажный удар, будто кто-то наступил в грязь. Лицо Германа на мгновение стало абсолютно пустым, он с силой кивнул, так что клацнула челюсть. Бабкин метнулся к нему и успел перехватить руку с ножом прежде, чем Герман завалился назад. Он выхватил девочку и потащил ее на берег.

– Марта!

Она была цела. Сергей обернулся к лодке и увидел, что фотограф лежит, подергиваясь, в воде, а вокруг его головы расплывается кровавое пятно.

– Стой! – заорал он. Человек успел еще раз опустить проклятую колоду на Германа – кажется, удар пришелся по шее, – а затем Бабкин сбил его с ног, но и сам потерял равновесие на мелкой прибрежной гальке и упал плашмя на спину. Его с головой накрыла мягкая речная волна.

Казалось, прошло всего несколько секунд, но когда Бабкин вскочил, Марта уже бежала, увязая в песке, к человеку, напавшему на Германа.

– Малой! Малой!

Тот покачнулся и плюхнулся возле самого берега, подняв тучу брызг.

Сергей обернулся к фотографу. Вытащить, реанимировать… если повезет, останется жив…

Черная вода мягко потянула Германа к себе, и пальцы Бабкина вместо штанины Германа схватили воздух. Он двинулся к телу, преодолевая сопротивление, но фотографа увлекло течение и стремительно потащило прочь.

Лодка! Он догонит его на моторке Гурьяновой.

Бабкин повернулся, оступился – и ухнул в подводную яму. Глубина была такая, что он ушел с головой, и в темной дали ему примерещился силуэт огромной щуки. Невообразимая рыбина, сверкнув золотой чешуей, всплыла, сомкнула челюсти на безжизненном теле, изогнулась и уволокла его на дно, растворившись без следа.

Вынырнув, Сергей хватанул воздух ртом и обернулся. Фотографа не было. Волна с силой ударила в спину, вытолкнув его на мелководье.

По берегу бежала Гурьянова, за ней семенила Шишигина.

– Кирочка Михайловна, – тоненько пискнула Марта. И когда ее подхватили на руки, уткнулась в плечо Гурьяновой и отчаянно заревела.

Бабкин сел в стороне. Адски хотелось курить, а еще он, похоже, утопил телефон в реке. Когда утихли слезы и расспросы, когда убедились, что с девочкой все в порядке, он сказал издалека:

– Кира Михайловна, Марту – в больницу. Этого товарища, – он кивнул на сидящего в воде человека, – в полицию, он Германа убил или ранил, не знаю, тело исчезло буквально на глазах, течением унесло… Можно ваш телефон?

– Федя! – позвала Гурьянова.

«Елки, так это Буслаев!» – запоздало сообразил Сергей.

Федя Буслаев поднялся. Вид у него был испуганный и несчастный, и он, похоже, готовился удрать. Бабкин вскочил и поймал его за мокрый рукав.

– Дружище, постой-ка!

Тот покорно замер.

– Отпустите его, – попросила Гурьянова.

– Кира Михайловна, вызовите полицию!

Директриса не шевельнулась.

– Отпусти, – всхлипнула Марта. – Это Малой!

– Давайте сюда сначала приедут те, кому по должности положено с этим разбираться, – устало сказал Сергей. – А я к Илюшину уже пойду, я, кстати, понятия не имею, куда его повезли.

Буслаев неожиданно рванулся, и в руке Бабкина остался мокрый лоскут. Оказавшись в двадцати шагах за спиной директрисы, парень бухнулся на песок, обхватил колени и стал раскачиваться, закрыв глаза.

– Мы его заберем, – мягко сказала Гурьянова.

– В каком смысле?

– В смысле, он пойдет с нами, – вмешалась Шишигина. – Федя здесь совершенно ни при чем. Герман пытался угнать лодку, но свалился в реку и его утащило течением. Плавать он, естественно, не умеет. Знаете, это частая история в наших местах, мы даже не разрешаем детям приближаться к воде.

– Так не получится, – с сожалением сказал Бабкин. Они нравились ему, эти боевые тетки, однако выгораживать преступника он не собирался, а Буслаев, как ни крути, был преступник, убивший троих за свою не очень длинную жизнь.

– Самозащита, – сказала Гурьянова, словно прочитав его мысли.

– Герман на него не нападал.