Кто остался под холмом

– Обратилась. – У Киры от ненависти едва не свело скулы.

– И позвонила в органы опеки?

– Позвонила.

– Ты ж мой юный пассионарий!

Шишигина полусочувственно, полуиздевательски покачала головой.

С минуту Кира смотрела на нее без выражения, затем придвинула стул и выдернула из стопки лист бумаги. С одной стороны он был исписан, но это сейчас заботило ее меньше всего.

– Что это, стихи? – удивилась директриса.

– Я увольняюсь. – Если бы слова могли силой ярости трансформироваться в предметы, сидящую напротив женщину изувечило бы камнем.

– Чушь собачья.

– Я увольняюсь, – с ненавистью повторила Кира, оставляя шариковой ручкой на бумаге рваный след. – Думаете, я могу остаться среди вас? Учить детей как ни в чем не бывало? – Она подняла взгляд на Шишигину и выплеснула то, что носила в себе больше суток. – Будьте вы все прокляты с вашим Беловодьем!

– «Среди вас!»

– Вы виноваты, – процедила Кира. – И я тоже.

– Ох, гордынюшка-гордыня…

– Он мой ученик! Я за него отвечаю!

– Он сын Буслаевых! – с неожиданной резкостью возразила Шишигина. – И если ты, восторженная тетеря, до сих пор не поняла, что это значит, ты впустую провела здесь три месяца. Никто не ссорится с другом Завражного. Хоть это имя тебе о чем-нибудь говорит?

Кира молчала. Завражный, Буслаев… Какая разница. Худую спину с полукругом загара под шеей сплошь покрывали красные пятна. А ведь она могла вырвать трость и ткнуть набалдашником в это довольное сытое лицо, в аристократический нос с тонкими крыльями.

– Все это не имеет смысла, – проговорила Кира. – Зачем я вообще пришла… Что я сказала вам, чего бы вы не знали…

– Послушай-ка меня…

– Достаточно!

– Послушай!

– Нет.

– ЗАПОМНИ ОДНО ПРАВИЛО. – Шишигина поднялась в полный рост и показалась Кире великаншей, тень которой накрыла школу и сад. – Человек отвечает лишь за то, что он контролирует. Что это означает? Правильно: ты не отвечаешь за то, что ты не контролируешь. А в твоем случае – не смеешь, не имеешь права отвечать! Потому что ты сорвешься, и одним хорошим учителем станет меньше. Кому от этого будет легче? Твоим ученикам? Феде Буслаеву, который останется против двух упырей? Говори!

Кира так опешила от этой вспышки, что не могла выдавить ни звука.

– Ты уже едва не сломалась! – Голос, полный гнева, бил по барабанным перепонкам. – Девчонка! Трусиха! Прекрасное Беловодье? Нет прекрасных мест! Нет и никогда не было. Везде ужас, везде свои Феди и их истязатели. И ты надеешься, – губы ее презрительно скривились, – что, удрав, оставишь мальчика здесь? Чушь! Повсюду будешь таскать его с собой.

– Его родители…

– И его родителей!

Кира поняла.

– Но что же тогда? – пробормотала она.

– Мы делаем то, что в наших силах! – рявкнула директриса. – Да, мы делаем мало! Но это на целое «мало» больше, чем ничего. Ты должна быть на своем месте. Точка.

– А если я не знаю, где мое место?

– Спроси у меня! Для этого я здесь и сижу.

Кира обмякла. Шишигина поднялась, тяжело ступая, подошла к шкафу. Перед Кирой оказался стакан с жидкостью темно-древесного цвета.

Она подняла на директора измученный взгляд.

– Не получится, Вера Павловна. Жить и знать, что у них…

– Выпей, – сухо сказала Шишигина.

В стакане оказался заряд тока, материализованный в виде жидкости. Киру тряхнуло.

– С мальчиком ты продолжишь заниматься как прежде, три раза в неделю. – Шишигина неторопливо разорвала лист с заявлением, взглянула на оборотную сторону и поморщилась.

– Но Буслаевы…

– Буслаевы – моя забота. – Она бросила взгляд в окно. – Время позднее, Кира Михайловна. Ступайте домой.

…Кира думала, что не будет ощущать ничего, кроме опустошения, но когда она прошла на кухню за водой, ей захотелось есть. Не туповатый неразборчивый голод охватил ее, а острая потребность в яичнице с колбасой. Стыд какой, подумала Кира, ну какой же стыд. Яичницу тебе. Колбасу тебе поджаренную. Мерзость, пошлость!

Она взялась за дверную ручку.

Тишину за ее спиной нарушил сиплый голос Шишигиной. «То, что ты делаешь, – это, значит, не пошлость?»

Кира вздрогнула.

«Отказаться от яичницы и тем самым внести свой вклад в борьбу с Буслаевыми… О, да. Больше трагедии! Больше лишений!»

Пропади ты пропадом, старая ведьма, пробормотала Кира и открыла холодильник.

Дни потекли как прежде. Кира не знала, выполнила ли Шишигина обещание: старший Буслаев внезапно уехал по делам, Лидия Борисовна целыми днями оставалась в музее. Федя оказался предоставлен самому себе.

А потом случилось то, что заставило отступить беспокойство за мальчика на задний план.

Глава 6

2001 год

1

С Анны Козарь все началось. С Анны, у которой левое плечо не было ниже правого, хотя почтовая сумка весила изрядно. Почтальонша каждый час перебрасывала ее с одной стороны на другую. Кира заметила это и оценила: дисциплинированность у взрослых была ей по душе.

Кира появилась в Беловодье в апреле. Ненадежное весеннее небо, худые деревья, издалека складывающиеся в неразборчивые иероглифы, – но, несмотря на тревожную весну, городок был благодушно-расслабленный, точно бродяга, познавший дзен.