Кто останется жив – будет смеяться

И потом, связана ли Гленда со всем этим? Я отказывался верить в ее роль приманки. Существовало средство убедиться в этом. Даже в воскресенье редакция «Инвестьер» наверняка работает. Я снял трубку, попросил телефонистку соединить меня с Нью-Йорком, назвал номер редакции журнала. Через некоторое время меня соединили. Я сказал, что хочу поговорить с главным редактором. После паузы в трубке раздался мужской голос:

– Гаррисон слушает.

– Извините за беспокойство, мистер Гаррисон, – сказал я, – но мне необходимо срочно связаться с миссис Глендой Марш, вашим фоторепортером.

Мужчина повторил имя и сказал:

– Вы ошиблись. У нас нет журналистки с таким именем, и мы не нанимали на работу свободных фоторепортеров.

– Спасибо, – сказал я и повесил трубку.

Я поднялся, пошел на кухню, положил в салфетку новые куски льда и вернулся в кресло. Отвратительное состояние! Значит, Гленда служила приманкой! В Шарновилле ли она еще? Я в этом сомневался. Теперь можно послать Клауса ко всем чертям. Если он попытается пришить мне убийство, я смогу обвинить его вместе с Глендой. Если шериф допросит ее, она может расколоться и сказать правду. Я не сомневался в том, что она меня любит.

К шестнадцати часам моя физиономия стала выглядеть лучше. На щеке больше не было видно ссадин, голова не гудела. Я почувствовал себя увереннее, подумал, что смогу противостоять Клаусу, когда он начнет оказывать на меня давление.

Я вспомнил о машине и спустился в гараж. Машина стояла на своем месте, вычищенная и блестящая. Поколебавшись немного, я открыл багажник. Он был безукоризненно чист, лежал новый коврик и никаких следов трупа.

В тот момент, когда я закрывал багажник, подъехал Фред Лебсон, мой сосед. Это был один из самых болтливых людей города.

– Привет, Ларри! – Он вылез из машины. – Я не видел вас сегодня в клубе. – Он внимательно посмотрел на меня и указал на синяк у меня под глазом. – Наверное, ревнивый Марш застал вас со своей женой?

Он оглушительно захохотал. У меня внутри все похолодело, но мне удалось улыбнуться.

– В меня попал шар, – ответил я.

– Боже, вы могли выбить себе глаз!

– Да, наверное, мог.

– У меня есть прекрасное средство от синяков. Поднимитесь со мной, Ларри, я вам его дам. Мой парнишка занимается боксом и иногда возвращается с такими штучками.

Я поднялся вместе с ним и вошел в его квартиру. К счастью, жены Фреда не было дома, она еще болтливее, чем ее муж. Он дал мне тюбик крема.

– Смазывайте синяк каждые два часа. Через день все исчезнет.

Я поблагодарил и сказал, что должен идти работать, пожал ему руку и вернулся к себе.

Первым делом я намазал лицо кремом. Было семнадцать часов, и я до сих пор еще ничего не ел. Открыв банку с супом, я разогрел его.

Ночь была для меня ужасной. Я все время думал, что же делать дальше? К утру синяки пожелтели, но голова все еще болела. Поскольку у меня предполагался очень загруженный день, я приехал в офис ровно в восемь тридцать. На работе у меня не было возможности думать о Клаусе и Гленде Марш. Я обедал с одним из клиентов, которому продал пять калькуляторов. После еды, довольный сделкой, я возвращался в офис.

Перед входом я столкнулся с шерифом Томсоном.

– Салют, гражданин!

– Салют, Джо!

Он внимательно посмотрел на меня:

– Что с вами произошло? Несчастный случай?

– Нет, шар от гольфа, – сухо ответил я. – Жаль, не успел отвернуться. Как дела, Джо?

– Хорошо. – Он потер кончик носа тыльной стороной ладони. – Вы видели миссис Марш?

Я постарался придать своему лицу безразличное выражение.

– Нет, я провел уик-энд, занимаясь своими синяками.

– Я ей назначил встречу, она хотела сфотографировать тюрьму, но не приехала. Может, забыла?

– Похоже, она заболела.

Томсон внимательно посмотрел на меня и проговорил:

– Я заходил к ней, но привратник сказал, что она уехала вчера вечером в семь часов, забрав вещи.

– Правда? – Напрасно старался я выдержать его взгляд. – Любопытно. Срочный вызов или что-нибудь подобное.

– Да, возможно. У вас работа, у меня тоже, Лукас.

Кивнув, он отошел. Я долго провожал его взглядом, затем вернулся к себе в офис. Мне ничего больше не оставалось делать, как ждать действий Клауса.

В таком ожидании я провел долгих четыре дня, скованный страхом. Становилось совсем невыносимо, когда вечером возвращался домой.

Я шагал по гостиной, чувствуя, как неровно бьется сердце, а мысли мечутся. На четвертый день, когда я открывал дверь своей квартиры, прибыла срочная почта. Конверт был достаточно объемистым. Я подписал квитанцию и понял: осада началась.

Закрыв дверь, я сел в кресло, распечатал конверт и увидел семь цветных фотографий, великолепно выполненных. Фото номер один: Гленда в бикини на пляже, и я направляюсь к ней. Фото номер два: Гленда обнаженная, лежит на спине, и я, совершенно голый, стоящий на коленях перед ней. Фото номер три: я лежу на ней, а Марш выходит из-за кустов с перекошенным от бешенства лицом. Фото номер четыре, пять, шесть: я и Марш деремся, как дикие животные. Фото номер семь: я стою около Марша, его лицо залито кровью. Фото номер восемь: я рою могилу.