Кто ответит? Брайтон-бич авеню

— Забот-то теперь, забот… — Он озадаченно посмотрел на часы. — До вечера надо что-то обязательно придумать, надо успеть «Волгу» в порядок привести: кровь сзади на чехлах замыть, от пистолета освободиться. А как освободишься, если к арсеналу пилить триста верст, тайник далеко, а без оружия куда? Придется рисковать, таскать с собой улику… А если — Леву ножом! Но неизвестно еще, какая обстановочка сложится. Да и ненадежно ножом…

Неужели все кончено? Неужели сейчас — начало краха? Тогда, в перестрелке на путях, он думал: финиш, приплыл к водопаду — ан, обошлось, вроде. Вдруг и здесь обойдется? Одно несомненно: предстоит разговор с Хозяином. Трудный разговор. Боязно и подумать о нем. Ведь предупреждал Хозяин, тысячу раз наказывал: не лезь в уголовщину, делом занимайся, зарабатывай. Кивал ты, соглашался, а сам… Да, придется объясниться с Хозяином. Выйдя на тебя — выйдут и на него.

Убрать Хозяина? Еще хуже. Тогда точно на тебя выйдут. В кольце ты, Матерый.

— Ох, забот-то, — стиснул он зубы. — Ну, забот!

Неудача Льва Колечицкого

Он уехал, не дождавшись развязки. Страшась увидеть то, чего столь страстно желал все последнее время. Смалодушничал. Ведь там, у гаража, где разгружался Матерый, все бы могло и завершиться. Но — дрогнул. Смотался трусливо, скрывая ужас за надменностью киношного мафиози, мол, времени нет, чтобы на пустяки его транжирить, сами разбирайтесь, шестерки… А теперь — жди! Жди, взвинчивая себе нервы, томясь в неизвестности. А если прикарманили наймиты деньги и — на вокзал? Вряд ли… Да и пусть бы так, пусть! Лишь бы…

Неужели положили Матерого? Даже если сразу в сердце попали, умирал он наверняка не сразу, тяжело, до последнего вздоха борясь за жизнь, исходя кровью, ненавистью, вычислив все, и его, Льва, тоже.

Он вздрогнул. Звонок в дверь. Кто? Эти шакалы? А если засыпались, если милиция?

Судорожно выпил рюмку водки. Оглядел комнату. Картины, стильная мебель, видео, компьютер для телеигр, гобелены… Этого хотел всю жизнь?

Подошел к двери, ткнулся лбом в пухлую кожаную обивку.

— Кто? — проронил грубо.

— К Леве я, к Леве, — ответил приглушенно развязный, прокуренный голос.

Накинув цепочку, открыл дверь. В узком просвете увидел незнакомого парня: кожанка, кепочка, скуластое лицо, стылый взгляд глаз видевших много разной дряни, крупные черты лица.

— Привет от Шила…

— Где он?

Парень потрогал цепочку. Хмыкнул снисходительно.

— Так и будем… беседы беседовать?

— Именно, — ответил Лева.

— В общем, — неприязненно сказал гость, пальцем подняв козырек кепочки, — Шило передать просил: дело подняли большое, у тебя долю делить — стремно, езжай к ним, получи. Или у Равелло возьмешь, как знаешь. Я — кореш Шилов… По прошлым ходкам, когда в тундру плавали, чтоб в курсе ты был. На тачке я, таксер. Решай. Едем — едем. Нет — покеда. Все. Выдохся. Думай, свет мой. И еще — стольничек за визит. Я не курьер из конторы в контору. Отработал отдай.

— С чего это я тебе… — начал Лева.

— А с вас со всех по стольничку, — с невозмутимой угодливостью разъяснил таксист. — И я — могила. Наворотили ведь? Значит, тоже рискую, мил человек…

— А ехать куда? — Лев соображал: провокация? Не похоже. Или против него что-то ребятки замыслили? Но какой резон?

Вот она — плата за трусость! А не дергался бы, не финтил, — не стоял бы сейчас перед тобой этот подонистый вымогатель, и никто бы не принуждал мчаться в неизвестность: сиди, пей водку да смотри телек — приключения разных там джеймсов бондов…

— Так куда ехать? — повторил он.

— Ко мне. В Перово. Хата у меня там. — Таксист поморщился. — Ты быстрее прикидывай, голова, недосуг мне.

— Иди… — сказал Лева — Внизу обожди. Я сейчас…

Закрыл дверь. Уперся в отчаянии лбом в косяк. А что, если таксист — мент? Нет. С такой рожей и с такой стрижкой? А вдруг — стукачок? Ладно гадать. Не дрейфь. В случае чего — был пьян, поехал по инерции… А Матерый? Мог вывернуться и свою игру начать, перекупив наймитов? Ну то из области фантазий, игра больного воображения. Похоже, шизиком ты становишься от излишних нервных перегрузок.

Он оделся. У порога перекрестился. Тщательно запер дверь.

Таксист включил счетчик.

— Только учти, — предупредил, как бы извиняясь. — Стольник — стольником, а что на счетчике — отдельно.

— Двигай, крохобор, — обронил Лев, превозмогая невольную дрожь.

— Двинуть-то я двину, но учти…

— Учел, учел! — обернулся Лев к таксисту с яростью. — И еще сверху пятьдесят своих копеек получишь, успокойся!

— Ну и… поехали, — откликнулся таксист миролюбиво. — Отличное обслуживание гарантирую.