Кто первый на виселицу

– Понимаешь, я подумала, что, может быть, этот человек преследует не тебя, а меня? Дело в том, что у меня есть один клиент. У него такие отклонения… Ну, я тебе не буду это все подробно описывать, но вот он как раз на такое способен, по-моему.

– Тогда почему он преследует меня? Он ведь меня не знает!

– Может быть, он думает, что преследует меня? Он же не знает, что нас двое.

– Подожди, ты же сказала, что он твой клиент! Разве он не знает, где ты живешь?

– Так он ни разу не был у меня дома. Мы просто познакомились с ним у одной моей подруги, он заинтересовался моей профессией. Потом попросил моей помощи, я согласилась. Назначила ему сеанс. Вот как раз на завтра.

– Когда это было? – спросила я.

– Да дней пять назад.

– Так. Но зачем ему преследовать тебя?

– Я же говорю, что это всего лишь предположение! Может, это и не он. Но для него такой стиль поведения очень характерен.

– Ты же его совсем не знаешь!

– Ну, я же общалась с ним! Кое-что в нем определила.

– Слушай, а ты сказала ему свой адрес?

– Нет, не сказала. Только телефон. Он должен позвонить завтра и спросить, куда приехать и к скольки.

– И как ты надеешься выяснить, он это или не он?

– Ну, я проведу с ним беседу, возможно даже, придется ввести его в гипноз…

– А если он не согласится?

– Скажу, что это необходимо. Придумаю что-нибудь.

– Ну, смотри сама, – вздохнула я.

Мы еще посидели с Ольгой, попили чайку, посмотрели концерт по телевизору. Рядом с сестрой я окончательно пришла в себя и уже совсем не волновалась. В самом деле, чего волноваться? Завтра растрясу Антошку, он сознается в своем преступлении, и все будет нормально. Подумаешь, мазни на двери испугалась!

Мы поболтали с Ольгой еще немного и легли спать.

Антошка ревел белугой. Это было после того, как мы со Светкой пол-утра гонялись за ним по лестнице туда-сюда, стараясь поймать сорванца-мальчишку, слазили за ним в подвал, где он вывернулся из моих рук, будучи уже почти схваченным, пробежали несколько раз вокруг дома и даже чуть не влезли на дерево, на которое с козырька подъезда сиганул этот оболтус.

Он уже считал себя в безопасности и сидел на толстой ветке, корча мне и Светке страшные рожи, когда я подпрыгнула и крепко-накрепко ухватила мальчишку за ногу. Антошка заверещал и задрыгал ногой, пытаясь вырваться из моих пальцев, но не тут-то было!

Через пару минут он обессилел и послушно слез с дерева. Я стояла рядом, ни на секунду не спуская с него глаз.

– Попался, голубчик, – запыхавшись, прошипела подоспевшая Светка. Я крепко-накрепко держала Антошку за одну руку, Светка тут же ухватилась за вторую и мы потащили малолетнего преступника на допрос.

Светка кричала, что за порчу личного имущества и доведения мирных жителей до предынфарктного состояния Антошку ожидает тюрьма. Причем пожизненно. Кроме того, за причиненный моральный ущерб ему припаяют такой штраф, что он всю жизнь будет платить – не расплатится.

На крики выбежала Катерина, прижала руки к груди и запричитала:

– Вот чучело окаянное! Да я тебя в интернат определю, паразита! Я тебя на замок запру, подлеца! Я тебя к тетке Миле отправлю, непутевое отродье!

Вот тут-то Антошка и заревел. Обещание матери отправить «непутевое отродье» к тетке Миле подействовало сильнее всех наших угроз загреметь в тюрьму и остальных посулов его матери.

Потом Светка, будучи лучше меня осведомленной об отношениях между родственниками Антошки, объяснила мне, что тетка Мила, сестра Катерины, отличалась на редкость крутым нравом. И если кого Антошка и слушался, то только ее, потому что боялся, как черт ладана. У тетки Милы он не смог бы и носа на улицу высунуть.

– Не рисовал я ничего-о-о, – ревел Антошка, – у меня и краски не-е-ет! Я у Сережки вчера ночева-а-ал! Мамочка, спроси у его родителей! Только не отправляй меня к тете Миле-е-е!

– Может, и правда не он, девчат? – спросила растерянная Катерина. – Я сама-то в ночь ушла, а он один остался. Может, к Сережке и пошел? Да он тут в соседнем доме живет. Можем сходить да узнать.

Мы подхватили под руки Антошку, ставшего очень тихим и послушным, и потащили в соседний дом.

Дверь открыл довольно молодой мужчина с опасной бритвой в руках. Одна половина лица у него была выбрита, другая еще оставалась густо намыленной. Он удивленно воззрился на нас.

– Здравствуйте, Николай Григорьевич! – выступила Катерина. – Вы уж извините нас, мой Антошка у вас не ночевал?

– Ночевал, как же! Вчера вечером они вместе пришли с Сергеем.

– А во сколько? – спросила я.

– Да часов в шесть вечера. Поели, а потом весь вечер телевизор смотрели, на улицу больше и не выходили. А что случилось?

– Спасибо вам большое, ничего не случилось, – сказала я.

Мы вышли на улицу. Катерина на всякий случай влепила Антону привычный подзатыльник, в ответ на который он только шмыгнул носом, и увела домой. Светка, посмотрев на меня, сказала неуверенно:

– Может, еще какой пострел нарисовал?

– Да нет, это не пострел, – сквозь зубы процедила я. – Это… даже не знаю, как назвать. Ладно, Свет, ты иди. Я сама разберусь.

– Заходи, если что, – крикнула Светка, поднимаясь к себе.