Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла

И вот начались бесконечные словопрения! Советское правительство по данному пункту занимало очень гибкую позицию Оно очень считалось с возражениями наших партнеров и нередко шло им на уступки, переделывая и перекраивая свои предложения, но все было тщетно. В любой советской формулировке подозрительный глаз Галифакса непременно открывал какое-либо слово, какую-либо запятую, которая вызывала у него отрицательную реакцию. Споры по поводу определения агрессии шли весь июль, продолжались в августе, не приводя ни к какому соглашению. Они так и не были закончены до краха тройных переговоров вообще.

Здесь я должен опять упомянуть о расхождениях, возникших между англичанами и французами в ходе переговоров. В телеграмме Сиидса от 22 июля имеется такой пункт:

«Личный взгляд французского посла сводится к тому, что определение косвенной агрессии, предложенное Молотовым, может быть принято, и он дал понять мне в частном порядке, что таково же и мнение французского правительства. Французскому послу все труднее под — держивать оппозицию правительства его величества к формуле Молотова»[46].

Одновременно, того же 22 июля, Галифакс телеграфировал Сиидсу:

«В Париже и Лондоне появились газетные сообщения о том, что французское правительство готово пойти на все уступки Молотову и тщетно пытается повлиять на правительство его величества в этом направлении. Вы можете сказать своему французскому коллеге, если он поднимет этот вопрос, что, по всем имеющимся у нас данным, утечка информации произошла из французского источника»[47].

Вопрос об источнике утечки имел второстепенное значение; гораздо важнее было то, что, чем дальше по вине Чемберлена затягивались переговоры, тем явственнее обнаруживались расхождения между Лондоном и Парижем.

Наблюдая изо дня в день поведение английской сто — роны во время дискуссий об определении агрессии, мы невольно задавались вопросом: может ли так поступать правительство, которое действительно хочет как можно скорее заключить тройственный пакт? И снова и снова вынуждены были отвечать-«нет, не может; очевидно, правительство Англии по-прежнему не хочет заключения пакта».

В июле произошло одно важное событие, которое еще больше сгустило наши сомнения в искренности наших британских партнеров: Около 20-го числа этого месяца встретились английский министр внешней торговли Хадсон и советник Геринга по экономическим вопросам Вольтат. Официально Вольтат прибыл в Лондон для участия в международной конференции по китобойному промыслу, но фактически его задачей было произвести зондаж о возможности широкого урегулирования отношений между Англией и Германией. В тот момент мы не знали всех подробностей переговоров Вольтата с английскими государственными деятелями Мы не знали, в частности (это выяснилось только по окончании войны), о беседах, которые Вольтат имел с Хорасом Вилсоном. В записи тогдашнего германского посла в Лондоне

Дирксена от 21 июля 1939 г. находим следующие данные о разговорах Вольтата с Хадсоном и Хорасом Вилсоном.

Хадсон через норвежского члена китобойной комиссии просил Вольтата зайти к нему; во время беседы с Вольтатом Хадсон развивал далеко идущие планы англо-германского сотрудничества в целях открытия новых и эксплуатации существующих мировых рынков, в частности, он заявлял, что Англия и Германия могли бы найти широкое применение своих сил в Китае, России и Британской империи; Хадсон считал необходимым разграничение сфер английских и германских интересов.

Затем по инициативе Хораса Вилсона Вольтат посетил и его. Две беседы Вольтата с главным внешнеполитическим советником Чемберлена Вилсоном носили более всесторонний характер. Вилсон заявил, что его целью является «широчайшая англо-германская договоренность по всем важным вопросам», в частности: а) заключение англо-германского пакта о ненападении,

б) заключение пакта о невмешательстве и распределении сфер влияния, в) ограничение вооружений на суше, на море и в воздухе, г) предоставление Германии возможности включиться в эксплуатацию колоний и д) взаимное финансовое содействие и проблемы международной торговли. Когда Вольтат спросил, могло ли германское правительство внести в порядок дня еще и другие вопросы, Вилсон ответил, что «фюреру нужно лишь взять лист чистой бумаги и перечислить на нем интересующие его вопросы; английское правительство было бы готово их обсудить». Вилсон просил, чтобы Гитлер назначил какое-либо полномочное лицо для ведения переговоров по всем вопросам, касающимся англо-германского сотрудничества.