Кто помогал Гитлеру. Из воспоминаний советского посла

Ждать больше было нельзя. Только теперь, в середине августа, Советское правительство вынуждено было окончательно решить, что же делать. Стоявшая раньше перед ним дилемма превратилась в горькую необходимость заключить соглашение с Германией. Пятимесячный саботаж тройных переговоров правительствами Англии и Франции, при поддержке США, не оставлял для СССР иного выхода.

Крах тройных переговоров и вынужденное соглашение с Германией

14 августа Шнурре телеграфировал Шуленбургу, что его посетил Астахов и сообщил о готовности Советского правительства к «дискуссии по отдельным группам вопросов» в области германо-советских отношений Советское правительство предлагало вести переговоры в Москве.

В тот же день, 14 августа, сразу после сообщения Астахова, Риббентроп отправил Шуленбургу срочную директиву посетить советского наркома иностранных дел и от имени германского правительства заявить, что «нет противоречия интересов между Германией и СССР», что «отсутствуют всякие причины для агрессивного отношения одной стороны к другой» и что, по мнению германского правительства, «нет вопроса между Балтийским морем и Черным, который не мог бы быть разрешен к полному удовлетворению обеих стран»; Риббентроп подчеркивал возможность расширения германо-советских экономических отношений во всех направлениях. Риббентроп заявлял также, что «в целях скорейшего урегулирования германо-советских отношений он сам готов приехать в Москву, но при условии, что будет принят Сталиным»[79].

Итак, германское правительство еще раз проявило инициативу и сделало уже вполне официально решительный шаг. 15 августа Шуленбург выполнил полученное из Берлина поручение. Советский нарком, как передавал германский посол в Берлин, «приветствовал германские намерения по улучшению отношений с Советским Союзом», но высказал мнение, что визит Риббентропа в Москву «требует надлежащей подготовки», а также поинтересовался, согласно ли германское правительство заключить с СССР пакт о ненападении, подписать сов: местную с СССР гарантию прибалтийских государств и повлиять на Японию в целях улучшения советско-японских отношений.

На следующий день, 16 августа, Риббентроп в телеграмме Шуленбургу просил его срочно передать советскому наркому, что Германия согласна заключить с СССР пакт о ненападении, гарантировать вместе с СССР прибалтийские государства и оказать влияние на Японию в смысле улучшения японо-советских отношений. Одновременно он настойчиво повторял о необходимости его приезда в Москву и сообщал, что готов предпринять такое путешествие в «любое время после пятницы, 18 августа».

18 августа Шуленбург довел все это до сведения Советского правительства и одновременно получил от последнего ответ на германские предложения 14 августа. Что же представлял собой этот ответ?

Он носил строго деловой характер, перечислял причины, которые до сих пор заставляли Советское правительство относиться подозрительно к намерениям Германии и принимать меры к укреплению обороны СССР, а также участвовать в создании объединенного фронта против агрессии.

В ответе Советского правительства далее говорилось, что, если германское правительство искренне намеревается улучшить свои политические отношения с СССР, Советское правительство может лишь приветствовать такое изменение и, со своей стороны, готово изменить советскую политику в направлении серьезного улучшения отношений с Германией.

Ответ заявлял, что считает улучшение советско-германских отношений вполне возможным, ибо принцип мирного сосуществования бок о бок различных политических систем представляет давно установившийся принцип внешней политики СССР.

Переходя, наконец, к области практических мероприятий, ответ предлагал прежде всего заключить торгово-финансовое соглашение, а затем через короткий промежуток времени подписать пакт о ненападении. Что касается приезда в Москву германского министра иностранных дел, то ответ заявлял, что Советское правительство приветствует его, как свидетельство серьезности намерений германского правительства, но полагает, что такой приезд требует хорошей предварительной подготовки и что он должен быть осуществлен с минимумом публичного шума и газетной сенсации.