Кто посеял ветер

Фрауке вновь выглянула на дорогу, которая вела в деревню. Что, если Янису и его соратникам действительно удалось бы воспрепятствовать планам создания парка ветрогенераторов с помощью собранных подписей? Отец должен былсегодня вечером дать согласие на продажу луга, в противном случае эти планы не осуществились бы. Если бы у них были деньги, в принципе, им было бы безразлично, будет создан парк или нет.

Старые настенные часы, висевшие рядом с тумбочкой, на которой стоял телевизор, пробили десять раз. Собака на улице перестала лаять. Грегор взглянул на дисплей своего мобильного и тихо выругался. Маттиас отправился на кухню.

Сегодня Фрауке должна была увидеться с отцом впервые после того, как два года назад покинула его дом. Она не скучала по нему. Слишком много обидных слов было сказано между ними. Отец никогда не простит брошенного ею упрека, будто мать только потому заболела раком, что своим упрямством и всезнайством он превратил ее жизнь в ад.

В детстве Фрауке любила отца, восхищалась им и часто ходила вместе с ним в лес. У него находился ответ на каждый из ее многочисленных вопросов. Он пробудил в ней любовь к природе и животным, и она разделяла его страсть к охоте. Но, достигнув возраста половой зрелости, она вдруг сильно располнела. Поначалу он только подтрунивал над ней, называя ее «пышечкой» — к сожалению, и на людях тоже. Говорил, что это всего лишь подростковый жир, который со временем сойдет. Тем не менее жир не исчезал, Фрауке полнела все больше, и отец начал контролировать ее вес. Каждое утро она вставала на весы в ванной, и он, наморщив лоб, заносил цифры в таблицу. Постепенно любовь к отцу сменилась ненавистью. В шестнадцатый день рождения ее вес достиг ста килограммов. Она сидела на диете и посещала специалиста по здоровому питанию. В семнадцатилетнем возрасте она порвала коленные связки, и спорт стал для нее недоступен. Стеснявшаяся своей бесформенной фигуры, Фрауке пыталась скрывать ее под норвежскими пуловерами и продолжала ежедневно подвергаться унизительной процедуре взвешивания. Даже сегодня, по прошествии более чем тридцати лет, каждый раз, когда она вспоминала, как отец заставлял ее вставать на весы, в ее душе вздымалось чувство бессильной ненависти.

Луч света прорезал темноту и пополз вдоль узкой улицы, которая проходила мимо усадьбы и упиралась в парковку на опушке леса.

— Едет автомобиль, — сказала Фрауке. — Выключите свет!

Маттиас нажал выключатель на стене возле двери, и дом погрузился во тьму. Фрауке слышала дыхание братьев.

— Он ни за что не согласится, — произнес Маттиас загробным голосом. — Вполне возможно, что он лишит нас наследства, если мы будем продолжать давить на него.

— Перестань, — грубо оборвал Грегор младшего брата. — Мы уже обсудили, что нужно делать. И мы сделаем это.

Среда, 13 мая 2009 года

Она неожиданно проснулась и с раздражением воззрилась в темноту. Что могло ее разбудить? От яблочного вина, выпитого в «Кроне», у нее распирало мочевой пузырь. Ника нащупала выключатель лампы на ночном столике и включила свет. Часы показывали 3.27. С улицы доносился собачий лай. Затем раздался голос Рики, и лай прекратился. Неудивительно, что Рики не могла уснуть! Нападки Хиртрайтера во время заседания правления комитета были чрезвычайно оскорбительны, а у Яниса не нашлось слов утешения для нее. Он просто сел в свой автомобиль и уехал. Фрауке, Марк и она ехали вместе с Рики, которая проплакала до самого Кенигштайна.

После некоторых колебаний Ника отбросила в сторону одеяло. Нужно было сходить в туалет, иначе снова не заснуть. Идя по узкому коридору к ванной, она вновь услышала голос Рики, доносившийся сверху. В доме была прекрасная слышимость, но она даже не пыталась говорить тихо.

— Как ты мог предать меня? Откуда ты сейчас приехал? — спрашивала она. Ее голос звучал непривычно резко.

Ника остановилась в дверях ванной и прислушалась. Все то время, пока она делила кров с Рики и Янисом, они всегда были вежливы и предупредительны друг с другом. Поначалу Ника удивлялась этому, но потом привыкла, хотя такое поведение было совершенно нехарактерно для Рики, какой она знавала ее прежде. Теперь же ее подруга забыла о всякой сдержанности и не стеснялась в выражениях. Она награждала Яниса эпитетами, которые были немногим лучше тех ругательств, что изрыгал старик Хиртрайтер несколько часов назад. Слов Яниса Ника разобрать не могла, он говорил слишком тихо, и тем более острой и неадекватной представлялась реакция Рики. Раздался треск, как будто что-то сломалось.

— Послушай, ты совсем сошла с ума? — повысил голос Янис. — К чему этот спектакль?

— Я хочу знать, где ты был! — крикнула Рики. — И вообще, как ты выглядишь? Откуда у тебя эта кровь?

Ника, стоявшая босыми ногами на холодной кафельной плитке пола, замерзла. В последнее время Янис часто возвращался домой под утро. Рики тоже иногда отсутствовала до поздней ночи. Ника полагала, что она разыскивала Яниса. Рики создавала видимость, будто все в порядке, но нельзя было не заметить, что она втайне страдает.