Кто правит миром

– Ну, это врут. Павел от Петра, родись он не от Петра, за что бы ей так невзлюбить его. Уж я-то доподлинно знаю – от Петра.

– Откуда же такие точные сведения?

– Брюсиха[128] сказывала. Когда в подругах ближайших еще ходила, Екатерина ей сама в сердцах сетовала, что именно Петр и влез, когда не надо, она уж сподобилась без него обойтись, а он как дурень, наср…л в кашу, чтоб гуще… От него, да и в него удался, оттого и все нестроение.

– Ну, так что же из этого всего выйдет? – спросил Карл Долгоруков, направляя рассказ старика в нужное русло.

– А что ж выйдет? Подрастет внук – а он всем хорош: и росточком и умом – упрячут они Павла куда подальше…

– А если он не согласится?

– Он-то да, его не уговорить. Целую гольштинскую армию себе завел, с пушками. Мнится ему это, мол, у него, как у Петра-прадеда, «потешные». «Потешные», известно, стрельцов-молодцов вмиг побили. А вот гольштинцы вряд ли одолеют преображенцев и семеновцев. Но дай срок, уговорят Павла, он-то вспыльчив, но простодушен.

– А если Павел… – Карл Долгоруков не стал договаривать.

– Павлу не посилить, – развел руками старик.

– Однако однажды он, кажется, попытался это сделать.

– Ах вот ты о чем, Карлуша! Что ж ты ходишь вокруг да около! Спросил бы сразу – я и рассказал бы тебе все до малейших подробностей! За два-то фунта кофию?! Уж я-то знаю сие, можно сказать, из первых рук, то есть из своих собственных!

– Ты что же, участвовал в заговоре? – удивился Карл Долгоруков.

– Я как-никак причисляю себя к русской партии…

– Но там вроде верховодил Панин?

– Да, Панин, он-то все дело и погубил. А русская партия тогда примкнула к немецкой… И славный глава наш поплатился жизнью…

– Кого ты числишь главою русской партии?

– Князя Шумского.

– Не имел чести знать.

– Так ты ведь не жалуешь русскую партию…

– Я партий никаких не жалую. Так в какой же партии оказался Соколович?

– Соколович, как и ты, – партий не жалует. Тогда о нем никто и не слыхивал. Заговор состряпал Панин. Напыщенный ленивый немец. Уж коли ты немец – не ленись. И не глупи. Дураку и лежебоке Бог помогает, только ежели он русский. А немцу надо бы пошевелиться, покряхтеть, попотеть. Панин участвовал еще в заговоре против Петра III. Тот его и в генералы произвел, и орден ему. А он нос воротит. Масон. Ему конституцию подавай. У него малолетний Павел в руках, он через него решил конституцию устроить. Потому и помог Екатерине. У нее-то никаких прав на престол. Значит, Павла – императором, а при нем Панин введет свою масонскую конституцию. Не успел Панин опомниться – Екатерина на престоле. И коронация. А Павел? Павел после совершеннолетия. Придется подождать. Хорошо, Панин со своими немцами ждет. Подходит совершеннолетие – Екатерина – ни-ни. Вот тогда Панин и составил новый заговор.

– Это…

– Это перед Пугачевым[129]. И Потемкин еще не объявился. Но Орловы уже кончились. Панин, чтобы не выплыло дело наружу, не стал собирать много людей. Знали человек десять, не больше. Сам Панин, его секретари – Фонвизин[130], Бакунин[131]. Дашкова знала, она всегда при Панине. Пять подполковников уговорили – кроме них ни одного офицера. Офицерам и полкам решили огласить в последнее мгновение и вести к Зимнему дворцу, мол, совершеннолетие государя – приветствовать и поздравлять. Привести полки взялись пятеро подполковников. Один из них – князь Шумский, глава русской партии. Он думал оттеснить потом от Павла немцев и Панина. А пока, мол, нужно возвести Павла на престол. Утром явиться к Екатерине. Совершеннолетие государя. Под окнами полки. Деваться ей некуда. Великая княгиня Наталья Алексеевна настроила Павла. Сама беременна – от сынка Разумовского. Устройся все, как они задумали – Павла, может, придушили бы, как его батюшку когда-то. Андрей Разумовский – вместо Гришки Орлова. Но все сорвалось.

– Почему?