Кто предал СССР?

Не претендуя, разумеется, на исчерпывающий ответ, хочу тем не менее высказать некоторые соображения на этот счет.

После апрельского Пленума ЦК 1985 года мы трезво, реально произвели переоценку состояния народного хозяйства, на этой основе и была разработана концепция перестройки. Никто не вправе предъявить советскому руководству претензии в том, что оно выдвигало фальшивые лозунги. В процессе поиска на пути перестройки были ошибки, были просчеты, однако намеренных, обманных «петель» не было.

Так обстояло дело в принципиальных государственных и политических подходах. Но если с этих высот спуститься в сферу конкретных решений, то здесь просматривается совсем иная картина. Здесь разрыв между словом и делом не только не был преодолен, но и возрос. Правда, эта проблема повернулась иной гранью. Раньше говорили одно, а делали другое. Теперь говорили — мало что делали. Конечно, сказывалась новизна и масштабность преобразований, а также недостаток политического опыта. Пагубно влияло на политику отставание общественных наук, в том числе экономических. И такой фактор, как запаздывание с принятием решений.

Помню, в связи с этим кто-то сказал мне о Горбачеве: Михаил Сергеевич такой Президент, который хочет войти в историю чистым, чтобы никто не посмел обвинить его в диктате.

Возможно, что особая забота о своем «историческом облике» и впрямь порой удерживала Горбачева от решительных, необходимых, но непопулярных мер. Это, как известно, оборачивалось большими бедами, нарастанием противоречий, что способствовало дальнейшему обострению ситуации.

И все-таки только ли это? Проанализировав большое количество фактов и бесед с Михаилом Сергеевичем, я пришел к такому выводу. То была тактика, однако тактика особого рода.

Горбачев принадлежит к тем политикам, которые исповедуют правило: принимать меры, притом решительные, когда обстановка не то что созрела, а перезрела. Он словно ждал, чтобы яблоко созрело, упало на землю, и только тогда принимались меры по ликвидации последствий.

Горбачева всегда волновало, как будут восприняты в стране и мире предлагаемые им решения того или иного конфликта. И он выжидал. И обвинениям, и ошибкам он предпочитал упреки в запаздывании — они до поры до времени не так опасны для политической репутации. Вдобавок вмешательство постфактум создавало своеобразный ореол «спасителя», явившегося на помощь после беды. Ну а что касается колоссальных издержек от конфликта, людских и материальных потерь, которых можно было и необходимо было избежать, то эти вопросы постфактум уже не акцентировались, все внимание сосредоточивалось на «мерах по устранению последствий».

Да, порою Горбачев «исправлял» собственные ошибки. Примеров тому немало. Кто-то «неизвестный» увел партию из сферы экономики, ослабил принцип демократического централизма, партийную дисциплину, а потом зазвучал призыв Генсека к коммунистам заняться экономикой, укрепить дисциплину в партии. «Кто-то» чрезмерно радика-лизовал развитие экономики, пытался еще в 1988 году ввести рыночные отношения, забежал вперед, что привело к катастрофическому нарушению хозяйственных связей и спаду производства, расстройству денежного обращения, а потом Президент требует восстановления разрушенных договорных связей. «Кто-то» вовремя не распознал опасность махрового национализма, не дал ему бой, в результате чего под угрозой оказалось само существование нашего государства, а затем Горбачев предпринимает «отчаянные и благородные усилия» по спасению Союза.

Этот перечень ошибок и мер по их исправлению можно продолжить. Хочу повторить, что после 1988 года политика перестройки по сути стала представлять собой «погоню за собственным хвостом». А в результате страна сползла к краю бездны. Ибо «кто-то» — это сам Горбачев.

Михаил Сергеевич находился под влиянием праворадикалов, назвавших себя «прорабами перестройки». На самом же деле — это были могильщики социалистической перестройки.

* * *

Главный вывод из всего сказанного, вывод абсолютно объективный, поскольку он основан на анализе и сопоставлений всем известных фактов и событий, заключается в следующем.

Начиная с 1989 года первоначальная концепция перестройки под влиянием праворадикальных идей претерпела существенные изменения. В сфере политики начались зигзаги, импровизации и расшатывания партии, государства, социальное и политическое перерождение перестройки.

Страну все сильнее лихорадило, пока она не попала в разрушительный флаттер.[5] И в этой закритической, поистине предельной ситуации Горбачев одно время стал… возвращаться к истокам перестройки.