Кто придет на «Мариине»

— Должны… Послушайте, Отто, я говорю вам как друг. Вы знаете, что на Ялтинской конференции принято решение отдать под суд международного трибунала военных преступников? А кто к ним будет отнесен? Наверное, гестапо. Конечно, СС тоже не будут забыты.

— То, что вы говорите, для меня новость, Курт. Но так ли это? Ведь подобного прецедента не было в мировой истории.

— Не было, но будет. Ни Сталин, ни Черчилль, ни Рузвельт не откажутся от этой затеи. Мы им крупно насолили.

— Но вы говорите об этом так, будто мы уже капитулировали.

— Не будем, Отто, играть в прятки. Что нас может спасти? Чудо? Я в чудеса не верю, да и вы, наверное, тоже. Нас могла бы спасти только сверхбомба, но мы ее не получим, нас уничтожат прежде, чем мы сделаем ее.

— О какой сверхбомбе вы говорите?

— Вы хотя бы немного знакомы с физикой атомного ядра?

— Очень смутно.

— Впрочем, детали не так важны, а принцип очень прост: он основан на выделении гигантской энергии при расщеплении атомного ядра.

— Но, насколько мне известно, это удалось сделать еще десять с лишним лет назад итальянскому физику Ферми. Однако бомбы из этого не получилось.

— Верно. Но важно расщепить не одно ядро, а заставить осколки расщепленного ядра разбить другие ядра, а те в свою очередь расколотят следующие. Важно получить так называемую цепную реакцию.

— Так за чем же остановка?

— За многим. Большинство крупнейших ученых-физиков после тридцать третьего года эмигрировали, из светил остался один Гейзенберг, да и тот придерживается старых моральных установок.

— При чем здесь моральные установки?

— Видите ли, Отто, никто не знает, к чему приведет взрыв такой бомбы. Не вызовет ли цепная реакция, начавшаяся в бомбе, цепную реакцию, скажем, в атмосфере. Это страшная игрушка, попади она в руки наших руководителей, они, не задумываясь о последствиях, пустят ее в ход. У них нет другого выхода.

— Мне кажется, вы преувеличиваете.

— Возможно. Я ведь тоже не специалист в этой области.

— Однако вы неплохо проинформированы.

— Я бы не сказал этого. Просто я недавно виделся со своим старым товарищем. Он — венгр, физик и работает сейчас у Гейзенберга.

— И он вам сказал…

— Он ничего не сказал, но я понял, что сверхбомбы в Германии не будет.

— Значит, мы обречены? Вы говорите страшные вещи.

— Тем не менее это логично, не правда ли?

— Пожалуй.

— Послушайте, Отто, уйдите с этой службы.

— Но если мы обречены…

— То лучше погибнуть в честном бою, чем быть повешенным как преступник, а еще лучше остаться в живых; разве такой вариант исключается?

— Но, даже если я не буду командиром охранного отряда, я ведь все равно не могу теперь уйти из СС.

— Войска СС и охранные части — это разные вещи. Я думаю, будет какая-нибудь дифференциация.

— Признаюсь, весь этот разговор для меня не очень приятен, оставим его.

— Как хотите, но я надеюсь, мы еще к нему вернемся, Отто.

* * *

Шлихте действительно знал кое-что об арестах. У него на руках был приказ с грифом «секретно», подписанный штурмбанфюрером СС Фриче. Он предназначался комендантам концентрационных лагерей, комендантам лагерей советских и французских военнопленных, коменданту особого польского лагеря, комендантам лагерей «восточных рабочих» округа Постлау, начальнику охраны «Мариине», начальнику охраны оружейного завода в Барте. В приказе говорилось, что в Постлау обнаружена подпольная интернациональная группа, готовившая вооруженное восстание в тот момент, когда войска союзников подойдут достаточно близко к городу. Эта группа опирается на массу сочувствующих среди заключенных Бартенхауза, советских и французских военнопленных, «восточных рабочих» и польских военнопленных офицеров.

Террористам удалось установить радиосвязь с английской радиостанцией (в Южной Англии) и в последнее время также с советской передвижной радиостанцией, находящейся где-то в Восточной Пруссии. Сеансы радиосвязи велись, как правило, во время тревоги французами, работающими на заводской радиостанции.

Готовя вооруженное восстание, члены подпольной группы связались с заключенными на оружейном заводе в Барте и получали оттуда пистолеты и ручные пулеметы, которые приходили на «Мариине» в гробах вместе с трупами, предназначенными для фабрики Боргварда.