Вот почему вызывает удивление приказ Павлова по Западному округу. Получается, что Павлов просто сдублировал «Директиву № 1», тогда как от него требовалось дать одну короткую команду — поднять находящиеся в лагерях войска по тревоге? В крайнем случае, помимо короткого приказа командующий округом мог расписать в приказе по округу нечто, соответствующее условиям своего округа. Но что мог поднимать Павлов по тревоге, если у него практически все войска были разбросаны, кто по учебным центрам, кто по работам, кто по зимним квартирам? Но даже те, кто находился в полевых лагерях, такого приказа от Павлова своевременно не получили, как не все получили такие приказы в КОВО. Помните ли вы в воспоминаниях Баграмяна хоть какое-то упоминание о приказе-шифровке ГШ от 18 июня для приграничных дивизий, есть ли у него хоть слово о том, что за приказ войскам, «находящимся в лагерях», они отдали войскам округа под утро 22 июня? Нет ничего подобного. А ведь «Директива № 1» после получения в Киеве «приказа Наркомата» по КОВО тоже должна была быть, и она наверняка существует!
Получается, что в округах, особенно в Белоруссии, вместо своего приказа примитивно дублировали «Директиву № 1», порождая нечто вообще несуразное — войска-то в большинстве своем находились либо на марше, либо на зимних квартирах. При этом саму «Директиву № 1» в том же КОВО умудрились получать и расшифровывать с 00.30 почти до 2.30 часов ночи, так, что в частях ее получали уже под обстрелом. И многие командиры, получая ее, были в шоке — им предстояло действовать по принципу «хватай мешки, вокзал уходит». Но ведь эта директива предназначалась не комдиву или комкору, и даже не командарму, а именно Командующему округом, который и должен был на ее основе издать приказ для армий и корпусов округа — короткий приказ-команду.
Помните, как адмирал Кузнецов описал состояние Сталина, когда вроде бы четко запущенный им и Тимошенко с Жуковым механизм приведения в боевую готовность, дал не просто сбой, а привел к катастрофе?
«..И.В. Сталин представлял боевую готовность наших вооруженных сил более высокой, чем она была на самом деле… он считал, что в любую минуту по сигналу боевой тревоги они могут… дать надежный отпор врагу…»
«Сигнал боевой тревоги», этот самый приказ Наркомата обороны командованию и военным советам западных округов — это и есть та самая «Директива № 1», что была составлена в присутствии Сталина вечером 21 июня и поступила в округа для войск, находящихся в полевых лагерях согласно планов прикрытия, сразу после полуночи 22 июня. Командованию западных округов только и оставалось, что выдать свой приказ по округу и короткий приказ-команду в каждую армию, корпус и дивизию. Подъем по тревоге и приведение в полную боевую готовность войск, находящихся в лагерях в состоянии повышенной боевой готовности, в этом случае потребовали бы немного времени, и для этого и нужен был дежурный по роте, что дурным голосом заорал бы в спящем палаточном городке: «Рота подъем!!!»
В КОВО, например, для резервных корпусов и дивизий все-таки отдали такие приказы — наподобие вот этого «Боевого распоряжения» командирам 24 мехкорпуса и 45-й танковой дивизии КОВО:
«22 июня 1941 года.
С рассвета 22.06 немцы начали наступление. Бой идет на границе.
Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года.
(ЦАМО, ф. 229, оп. 164, д. 50, л. 3 Подлинник. ВИЖ 1989 г., № 6, с. 31)
Простой и короткий приказ по округу для конкретной дивизии и корпуса. Правда, рожден он уже утром или даже днем 22 июня для конкретных частей, находящихся в резерве округа, а не для частей первого эшелона, находящихся в лагерях. Для частей резерва это было более-менее приемлемо — они и должны были вступить в бой только после того, как станет ясна общая картина, нанося контрудары по прорвавшемуся врагу. Правда, тот же комкор 9 резерва КОВО (согласно Плану прикрытия) генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский подобного приказа из штаба округа не получал и в своих воспоминаниях о подобном приказе для своего корпуса ничего не пишет. А ведь 24-й мехкорпус по сравнению с