Кто проспал начало войны?

В ПрибОВО Кузнецов довел до командармов майский «ПП» 28 мая: «Лишь 28 мая 1941 года я был вызван с начальником штаба генерал-майором Г.А. Ларионовым и членом военного совета дивизионным комиссаром С.И. Шабаловым в штаб округа, где командующий войсками генерал-полковник Ф.И. Кузнецов наспех ознакомил нас с планом обороны. Здесь же в этот день я встретил командующих 11-й и 27-й армиями генерал-лейтенанта В.И. Морозова и генерал-майора Н.Э. Берзарина, а также начальников штабов и членов военных советов этих армий…» (Генерал-лейтенант П.П. Собенников, бывший командующий 8-й армией. — ВИЖ, № 3,1989).

В ЗапОВО, правда, Павлов доводил майский «ПП» уже 14 мая. Директива округа для 3-й армии этого округа уже приводилась, а вот что показал генерал Ляпин, начштаба 10-й армии: «Последнее изменение оперативной директивы округа было получено мной 14 мая в Минске. В нем приказывалось к 20 мая закончить разработку плана и представить на утверждение в штаб ЗапОВО. 20 мая я донес: «План готов, требуется утверждение командующим войсками округа для того, чтобы приступить к разработке исполнительных документов». Но вызова так и не дождались до начала войны».

Сами Директивы НКО и ГШ на разработку новых «Планов прикрытия» пришли в округа в первых числах мая, и для ПрибОВО ставилась задача разработать новый «ПП» к 30 мая, а для ЗапОВО — к 20 мая. Но как видите, до армий в этих округах довели эти директивы вовсе не сразу, в начале мая, хотя тот же Павлов сделал это даже на две недели раньше Кузнецова из ПрибОВО. Судя по показаниям генералов КОВО (из ВИЖ № 3, 5, 1989 г.), похоже, там вообще майских «ПП» не доводили до подчиненных, хотя срок стоял — к 25 мая «ПП» должен быть разработан. Сами окружные «Планы прикрытия» ушли в ГШ на утверждения только после 10 июня. Как Павлов «готовил» округ к войне, выше уже разбиралось. Так что не стоит строить на его счет ненужных иллюзий. Но возможно, что задержка с доведением до командармов в округах майских «ПП» и с разработкой новых планов прикрытия произошла и по вине Жукова — из-за его «плана от 15 мая»…

Чтобы удар «на Люблин» удался и войну в «Польше» в июне 1941 года можно было «выиграть», надо было, чтобы к моменту нашего нападения на Германию все войска западных округов оказались в боеготовом состоянии. Но командование округов, похоже, не было заодно с Жуковым и Тимошенко, если они срывали приведение войск в боевую готовность. Тем более формально в Директивах от 10–12 июня ставилась задача закончить вывод войск на исходные позиции «к 1 июля». При этом после 12 июня все они уже знали, что нападение возможно 22–23 июня. И ведь был, должен был быть еще кто-то, кто держал все под контролем — науськивал Жукова на его авантюру, а Павлова и ему подобных — на срыв приказов ГШ. Конечно, в итоге страна и армия все равно разгромлены полностью, приведение в боевую готовность срывается в любом случае, неважно — нападает ли первым Жуков или немцы.

Жуков считал, что «победителей не судят» и Сталин «за победу под Люблином» его не расстреляет. Жуков пытался провести немедленные мощные фланговые удары после нападения Германии — провести «операции вторжения» по Тухачевскому. А тот же К.К. Рокоссовский и недоумевал — зачем Жуков гонит войска в наступления 23 июня «на Люблин», если уже очевидно, что надо отходить в глубь страны, сохранять армию и, держа активную оборону, готовить резервы для более позднего наступления. Т. е. все согласно «планов Шапошникова» (поняли, почему Сталин только их двоих и звал по имени-отчеству?):

«Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой поносе, это походило на подготовку прыжка вперёд, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали».

(ВИЖ, № 4 1989, с. 54, Солдатский долг.)