Кто рано встаёт, тот рано умрёт

Сквортцоф издает короткий смешок.

– Хорошая отговорка! Но я вам не верю.

Инспектор поворачивается к Бахману.

– Напомните-ка мне, герр доктор, когда молодой человек вернул вам ключи?

– Он мне их не возвращал, – тихо говорит Бахман, всё так же пристально глядя на Никса. – Ключи мне отдала дочь в четверг после обеда. Она сказала, что Цедрик, попросил её это сделать.

– Так вы ещё не убедились, герр Никс, что запираться так же бессмысленно, как есть манную кашу палочками? – самодовольно басит Сквортцоф. – Тогда продолжим дальше!

Однако на этом слабая психика Никса окончательно сдаёт. Он в последний раз поправляет очки, потом, всё же обманув бдительность полицая за спиной, вскакивает со стула и пронзительно вопит:

– Вы все сговорились против меня!

К изумлению собравшихся заморыш вытаскивает из кармана маленький блестящий пистолетик, похожий на китайскую игрушку. Но это вовсе не игрушка. Первым убеждается в этом полицай с большими усами. Едва он делает шаг к Никсу, как тот трясущейся рукой направляет на него пистолетик и нажимает на курок. Раздаётся неправдоподобно громкий выстрел. Все дружно ахают. Полицай с руганью отскакивает назад. По его щеке течёт кровь. Помутившийся рассудком очкарик продолжает палить. Женщины начинают визжать первыми. Секунду спустя к ним присоединяются мужчины. Художники наперегонки с полицейскими лезут под стол. Возможно, что только Круглый Ын остаётся невозмутим, но мне не до него.

Я не визжу вместе со всеми. Я же мужчина! Просто, как и остальные, проворно отправляю себя под стол. Надеюсь, что при этом на моём задумчивом лице не дрогнул ни один мускул. Рядом со мной на полу сидит Кельвин и стучит зубами от страха. Слышу, как Селина бьётся в истерике. Похоже, она не знала, что занятия живописью могут быть настолько опасны.

Никс продолжает стрелять, укрывшись за косяком двери, ведущей в кухню. Пули со свистом прошивают воздух во всех направлениях, рикошетируя от непробиваемых стен. Полицаи пока не отвечают. Между выстрелами сбрендивший дохляк орёт из кухни, перекрывая вопли творческих людей:

– Мари сама была виновата!

Выстрел.

– Я думал, что Харди сбежал от неё навсегда и поэтому пришёл к ней рано утром в субботу! Предложил пожениться и завести ребёнка, но Мари высмеяла меня!

Выстрел.

– Чего вы ждёте? – спрашиваю я Сквортцофа, который тоже прячется под столом. Инспектор рявкает мне прямо в лицо:

– Жду, когда у паршивца кончатся патроны, герр писатель!

В этот драматический момент оживает мой мобильник. Я вытаскиваю его из кармана. Это Марина. Выбрала же время, когда позвонить!

– Привет, родная, – говорю я, стараясь, чтобы жене были не слышны крики и выстрелы. – Что у тебя нового?

– Я хочу поблагодарить тебя за поздравление, – щебечет Марина. – Очень приятно, что ты не забыл про Восьмое марта!

Потом до жены всё же доносятся какие-то звуки, потому что она с подозрением спрашивает:

– Слушай, дорогой муженёк, ты чем там занимаешь? Что это за баханье?

– Мари сказала, что беременна от Харди! Девушка, которую я боготворил со второго класса оказалась обычной блудницей! Художницей лёгкого поведения! – выкрикивает Никс. – Я потерял самообладание! Просто рехнулся от злости! И задушил её! Её же ремнём, который висел на спинке стула!

Выстрел.

– Художники отмечают открытие выставки! – тороплюсь я закончить разговор. – Вечеринка в самом разгаре! Они так шумят, что ничего не слышно! Сама понимаешь – богема! Я тебе позже перезвоню!

– Когда я пришёл в себя и увидел что натворил, я был в панике! – голосит Никс. – Крюк, торчащий из стены, напомнил мне легенду о Полоумной Марии! Я решил сбить полицию со следа! Пусть думают, что Мари покончила с собой! Я снял с Мари халат, надел ей на шею петлю, сделанную из пояса и подтянул её тело на крюк! Она сама во всём виновата!

Выстрел.

– Гадкий клоп! У него было всего пять патронов, – свирепо рычит Сквортцоф, отважно вставая. – Это конец, герр Никс! Бросайте оружие! Вы арестованы!

Но очкарик не собирается сдаваться.

– Не подходите, инспектор! Я вас застрелю!

Сквортцоф только скалится, как голодный крокодил. Он медленно приближается к кухне. С тыла инспектора прикрывает его армия. Поняв, что уговорами этот таран не остановить, Никс отступает назад. Теперь мне его не видно, поэтому я могу только представить, как он, отойдя от двери, приставляет пистолетик к виску и нажимает на курок.

Выстрел.

Последний.

Тишина.

Бледный инспектор нерешительно заглядывает в кухню и растерянно говорит нам охрипшим голосом:

– Я ошибся. Оказывается, это шестизарядный пистолет.

Глава 18