Кто репрессировал в 30-х: Братья Берманы? Сталин? Или...

Соответственно М. Берман не мог оставить без революционных дел своего младшего брата — Б. Бермана, который в 1921 году, в свои 20 лет, занял уже довольно высокую должность секретаря агитпрома всего губкома. Трагикомизм этой ситуации в том, что исследователь истории К. Романенко, описывая деятельность Б. Бермана 16 лет спустя — в 1937 году, отметил:

«Многие из "культурных" евреев даже не умели правильно говорить по-русски. Так, закончивший лишь 4 класса нарком внутренних дел Белоруссии Борис Берман не только не говорил по-белорусски, он плохо знал и русский язык. Его любимое изречение звучало так: "Нужно арестоват и взят сюда"». Можно только представить — как Б. Берман разговаривал в 1921 году, возглавляя ленинский агитпром. По сравнению с трагедией покоренного народа — комизма здесь очень мало.

Эта национальная, «революционная» солидарность срабатывала ещё не раз: когда в 1918 году из родной коммунистической партии исключили М. Бермана за трудовую расхлябанность из-за пьянства, разврата и высокомерия к другим революционерам, то его спас и помог восстановиться обратно в родной партии Триллисер. А когда за это же исключили из родной партии в 1924 году Б. Бермана, то уже оба помогли ему вернуться быстро обратно, ибо без этого лучшей карьеры и соответственно — большей власти в СССР было трудно добиться. Кстати, следует заметить, что в те времена за жестокость и сверхжестокость по отношению к «врагам революции» и к «несознательным» из коммунистической партии не исключали.

Затем Триллисер взял «своего» Бермана-младшего в разведку. И с 1931 года счастливый Б. Берман под «крышей» советского полпредства разъезжал по Берлину, Риму и другим европейским городам, несравнимым с Иркутском, и в 1935 году он занимал уже высокую должность заместителя Абрама Ароновича Слуцкого — начальника Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. Но после ошибок и неудач Б. Бермана в Испании в 1936 году Ежов и Сталин решили убрать Б. Бермана не только из Испании и Европы, но вообще из разведки. И, рачительно ведя национальную кадровую политику, Ежов и Сталин решили всё-таки с какой-то пользой этого своего, надежного в смысле преданности, бестолкового разведчика-агитатора применить для внутренних дел, — и на пике борьбы с заговорщиками и шпионами, во время работы знаменитого февральско-мартовского пленума 4 марта 1937 г. Б. Бермана назначили не только на высокую грозную должность наркомом внутренних дел Белоруссии, но ещё и начальником Особого отдела Белорусского военного округа.

С одной стороны казалось, что в этой тихой, спокойной республике с трудолюбивым народом Б. Берману будет томительно скучно, тем более, что предшественники — начальники НКВД Белоруссии Израиль Леплевский (1935-1936) и ближайший помощник Гершеля Ягоды — Георгий Молчанов(1936-февраль 1937) порядок там «навели», «почистили». И к тому же эта республика во многом была «своей», — ведь несколько столетий подряд эта территория по многим важным показателям была еврейской и при власти Польши и при власти Российской империи (этот факт я подробно рассматривал в книге №2 этой серии). Это «почему-то» «не знают» современные российские и белорусские историки, но зато прекрасно знают грамотные евреи, например, главный редактор журнала «Корни» Семён (Шимон) Августевич в своей статье в «Международной Еврейской газете» («МЕГ» №35-36 за 2004 год) отметил ситуацию в советской Белоруссии: «В те годы Белоруссия была страной развитого идиша. Идиш гордо красовался на республиканском гербе, на идише выходили молодёжные и взрослые газеты и журналы. Молодые еврейские литераторы радостно объединялись в творческие союзы». Вот в такую теплую родственную атмосферу попал Б. Берман.

А с другой стороны — в Советской Белоруссии, в условиях, когда маршал Тухачевский постоянно выступал с речами о польской угрозе, и в армии продолжали читать 2 миллиона брошюр Ворошилова о польской угрозе, то в атмосфере развернувшейся в 1936-1937 гг. шпиономании, для Бермана было много работы, потому что в республике проживало много поляков и было много смешанных браков поляков с белорусами, русскими, литовцами и украинцами, и до сих пор часто трудно отличить по имени, фамилии и языку проживающих там представителей этих национальностей. К тому же тему ненадежности поляков в это время обострил на февральско-мартовском пленуме сам Сталин, и как продолжение этой партийной линии 18 марта 1937 года Н. Ежов, выступая с докладом на собрании руководящих работников наркомата заявил, что шпионы даже в этом учреждении заняли ключевые посты, и потребовал «твердо усвоить, что и Феликс Эдмундович Дзержинский имел свои колебания в 1925-1926 гг. И он проводил иногда колеблющуюся политику».