Кто съел кенгуру?

Вошли мы в зоопарк в том месте, где уже почти построен новый птичник. Отсюда недалеко до старого снесенного слоновника, на месте которого будет новый, и до вольера волка тоже. Я сто раз этот вольер видел, но мысль, что волк может оттуда выбраться, меня не посещала. Однако, когда я осмотрел его в этот раз, в душу мне закралось сомнение. Может, и не такую уж ерунду городил Лешка. Вольер от посетителей отделял бетонный овражек, но совсем не такой глубокий, как тот, что отделяет «остров зверей» на новой территории. И, пожалуй, ненамного шире и круче был этот овраг, чем в вольере с кенгуру.

— А еще, — добавил Лешка, чтобы усугубить мои сомнения, — звери могут прыгать рикошетирующим прыжком. Вот тут в конце оврага. Прыгнет с той стороны, толкнется ногами в боковую стенку, и наружу. Такие случаи в зоопарках уже бывали.

Я и сам что-то слышал про это, но спросил:

— Это и есть твое «во-вторых»?

— Нет, это «в-третьих», — ответил мне Лешка. — А про «во-вторых» я говорить не хочу, потому что у меня нет доказательств, а здесь человек замешан.

Тут я вспомнил, что Лешка в тот день, когда погибли кенгуру, кричал, что знает, кто это подстроил. Собственно, об этом я и собирался его расспрашивать, когда он меня огорошил своей «волчьей» гипотезой.

— Ну уж говори все, раз мы вместе с тобой будем распутывать это дело.

— Я думаю, — немного покраснев, сказал Лешка, — что волка специально один человек из вольера выпустил и на кенгуру натравил, чтобы мне насолить.

— Да с чего ты взял? — возмутился я. — Кто это делать будет?

— А вот будет, он мне сам говорил, — не сдавался Лешка. — Только я не скажу кто. У меня доказательств нет, — повторил он свою присказку.

— Ну не говори, — пожал я тогда плечами.

Честно говоря, я совсем не поверил в слова Лешки. Волка из вольера выпустить мог только сотрудник зоопарка, а человек, с животными работающий, не станет их на других животных натравливать. Скорее уж я бы поверил в рикошетирующий прыжок, с помощью которого волк уходил на охоту и возвращался обратно в вольер. Странно только, что он ни одного кенгуру не съел и не утащил к себе в логово. Об этом я сказал Лешке, ничего не добавив по поводу его домыслов о злоумышленнике.

— Потому не съел, что сыт был, а человек его потом обратно выманил и домой отвел.

На все у Лешки было свое объяснение, даже на это. Больше я не стал его ни о чем спрашивать, маленький пока.

Мы еще немного посмотрели на волка, спящего, мирно свернувшись серым кольцом, посреди вольера на искусственной горке, и на его волчицу, которая ходила кругом своего повелителя и жадно нюхала воздух в ожидании скорой весны, а потом пошли по домам. Лешка опять пошел через дырку, а я через главный выход. Мне там к метро ближе.

Лешке я пообещал подумать над его гипотезами.

— Ты про волков-то почитай! — крикнул он мне на прощание.

ГЛАВА VIII «Главарь группировки»

За ужином я спросил маму, нет ли у нас чего-нибудь почитать про волков.

— Про волков? — удивилась мама. — Тебе что, это по биологии задали?

— Нет, просто мы со Светой кое о чем поспорили.

— Ах, со Светой, — все сразу уяснила себе мама.

Она встала из-за стола и принесла мне маленькую книжечку с зубастой оскаленной волчьей мордой на обложке. Фарли Моуэт «Не кричи «Волки!» было написано над волчьей головой.

— А про Лобо у нас есть? — опять спросил я.

— Есть. Сетон-Томпсон у нас тоже есть, — оказывается, мама знала, кто такой Лобо.

Я взял книги и ушел к себе в комнату читать. Обе оказались жутко интересными, а главное, действительно полезными для моего дела. Из них я уяснил, что охотничьи инстинкты волков четко нацелены на добычу диких животных. Это у них в крови, этому же они учат своих волчат. Дикие животные — например, олени — сильны и выносливы, и здорового оленя волку ни за что не догнать. Он и не старается это сделать, а проверяет оленей «на слабо». Гонится за ними метров сто и смотрит, хорошо ли бежит олень. Если олень слаб и болен, он бежит плохо, вот таким-то и займутся волки всей стаей, а здорового даже и не пытаются дальше преследовать.

Иное дело, когда волк попадает в стадо домашних животных, которые не бегут, а грудятся в кучу и мычат или блеют, как бараны. Тут и случается с волками нечто вроде умопомешательства. Волк не понимает, что случилось, ведь нарушены все законы природы. В безумии он начинает рвать и резать стадо почти беззащитных животных и убивает десятками. С дикими животными волки так не поступают никогда.