Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4

— Армейская смекалка вам не изменила, товарищ военный.

— На том и живём! Тимур, давай вздрогнем, пообедаем плотней, а потом поговорим. С утра ни крошки во рту.

Молодые люди приняли на грудь по рюмке немецкой водки, закусили немецкой колбаской и с аппетитом начали поглощать русский обед из столовой полигонной команды войскового стрельбища Помсен, приготовленный поваром-азербайджанцем…

Михаил отодвинул пустую тарелку в сторону, глотнул компот и посмотрел на товарища:

— Тимур, пока ты не начал свою пламенную речь, меня с самого утра гложет один вопрос — где я мог видеть того чувака в штатском, прибывшего вместе с нашим особистом?

— Вот вопрос — так вопрос! Миша, этот чувак — новый директор Дома дружбы СССР-ГДР.

— Вспомнил! Видел я его в комендатуре, когда начкаром на губе службу тащил.

— Он больше по связям с общественностью и по культуре, — сообщил начальник стрельбища и перевёл взгляд с бутылки водки на ротного. — Ещё по одной?

— Успеем ещё. На ход ноги примем. А сейчас поговорим. Прапорщик, если этот общественник по культуре прибыл сегодня по твою душу, то знай — к тебе уже подкрался один пушистый неприметный зверёк.

— И вот теперь, Михаил Юрьевич, ты своим сильным замечанием вплотную подошёл к нашей главной теме дня и поэтому, сиди и слушай.

Офицер допил компот и пересел на диван, вытянув ноги. Прапорщик остался за столом, только повернул стул вслед за товарищем и начал говорить. Рассказ начальника стрельбища был кратким и по делу. Тимур только не стал упоминать косвенное участие Дарьи в пересечении границ и контрабанде.

Информации хватило и без этих подробностей, для того чтобы Миша ни разу не перебил говорящего, долго молчал и потом тихо произнёс:

— Вот пипец, так пипец. Ну, вы, прапора, и отмочили дело. Много я в жизни слышал разных историй: и курсантских, и офицерских. Но, чтобы нелегально вернуться из Союза с товаром за границу на прежнее место службы, такое слышу в первый раз, — поделился мнением офицер, возвращаясь за стол. — И что, Тимур, сейчас у особистов с гебистами выбор между тобой и Тоцким? Ему же всё равно капут. И свою немку за собой в омут потащит.

— Миша, как ты думаешь, в самом деле Толяна быстро в Союз отправят и дело замнут? Или контрразведчики меня просто берут на понт?

— Тимур, есть у них шанс перед этой московской проверкой быстро и втихую всё похерить. Если с понедельника информация о нарушителе дойдёт до столичных проверяющих, они тут наперегонки рванут к телефонам на верха докладывать. Это же надо, какое дело века будет — простой прапор обе спецслужбы вокруг пальца обвёл и за своей немкой из Союза вернулся. Это же будет такой шухер и шмон по всей группе войск… И, наверняка, звёзды с погон полетят. — Младший офицер вздохнул и добавил: — И если, начальник стрельбища желает знать мое мнение, я скажу правду и только правду в глаза товарищу.

— Очень желает.

— Твоего Тоцкого по любому возьмут, если границы для него уже перекрыты. Сам знаешь — страна небольшая и у немцев везде «Орднунг». Скинут ориентировки полиции и все дела. Максимум, Толик с неделю успеет побегать. Только всех разозлит. Вот тогда точно статью припаяют. И подругу его зацепят, и тебя до кучи. Начальнику вещевого склада надо самому идти и сдаваться. Без вариантов!

— Понял, товарищ. Спасибо!

— За что спасибо-то?

— За разговор. Миша, надеюсь, мне не надо говорить, что весь базар только между нами, мальчиками.

— О чём ты, Тимур? Не было у нас никакого разговора про КГБ и прочих нехороших служб. И быть не могло. Некогда нам. И нам с тобою, прапорщик, уже давно пора траншею копать и кабель прокладывать.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, — улыбнулся начальник стрельбища.

— Вот теперь можно и на посошок. Наливай, хозяин!

Друзья приняли на ход ноги, закусили и выдвинулись на полигон — вновь и вновь переносить тяготы и лишения воинской службы…

* * *

Сбор старослужащих солдат, так называемых «стариков», в домике прапорщика исторически являлось событием редким, архиважным и тревожным в жизни всех бойцов полигонной команды войскового стрельбища Помсен.

Прапорщик Кантемиров с самого начала сверхсрочной службы ввёл практику — суровый и прямой разговор с Дедами Советской Армии «тет на тет» за круглым столом, где все участники переговоров были почти на равных. Стол был привезён с немецкой свалки два года назад и отреставрирован лично краснодеревщиком рядовым Драугялисом.

Этой осенью состав старослужащих четвёртого периода оказался в количестве пяти бойцов: старший оператор Виталий Басалаев, оператор первого направления Владимир Вовченко, оператор пятого направления Сергей Смолич, пилорамщик Ромас Драугялис и повар Расим Алиев. Русский, украинец, белорус, литовец и азербайджанец…

Вызванные на разговор с начальником стрельбища старослужащие был самыми дружными солдатами из всех трёх с половиной лет службы Кантемирова на стрельбище Помсен. «Старики» полигонной команды с чувством собственного достоинства расселись напротив своего командира.

Прапорщик обвёл всех взглядом и сказал: