Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 5

— Товарищ подполковник, ещё год назад наш полк проводил стрельбы каждый день на стрельбище Помсен. Днём и ночью. Мы не успевали мишени колотить. А сейчас от силы два раза в неделю. Один раз — день, один раз — ночь. Это я о боеспособности полка говорю.

Командир гвардейской мотострелковой воинской части тяжело вздохнул в ответ, задумчиво посмотрел на своего начальника штаба и перевёл взгляд на начальника стрельбища.

— Хотя бы ты, прапорщик, не сыпал мне соль на рану. Закрывай свою лавочку. Это приказ!

— Есть закрыть лавочку.

И гвардии прапорщик Кантемиров выполнил этот приказ. Потому что уважал своего командира полка. Да и сам уже устал. Надоело! Это как у классика: «Бросил пить, потому что устал …»

Ни офицеры, ни рядом стоящий прапорщик, конечно же, не могли знать, что совсем скоро великая страна развалится, затем последует отмена монополии государства на торговлю спиртных напитков, и борьба с пьянством уйдёт в никуда вместе с первым и последним президентом СССР…

Прапорщик Кантемиров, комсомолец, спортсмен и, в общем-то, неплохой человек, решил взяться за ум. Даже вспомнил о спортзале, но, трезво оценив своё физическое состояние подорванное «молочным» ликёром, решил повременить и пока просто просвежиться и набраться сил на танцах в ГДО (гарнизонный дом офицеров).

В танцевальном зале к молодому человеку подбежали знакомые немочки и принялись с тайным желанием интересоваться, куда пропал симпатичный русский. Многие уже знали об окончательном разрыве молодого прапорщика с генеральской дочерью. Сам разболтал по пьяни…

Тут подошёл знакомый вольняга с кочегарки ГДО по имени Игорь, отозвал в сторону, немного пожурил за долгое отсутствие, сделал очередной заказ на джинсы и электронные часы, а затем с хитрой улыбкой вдруг объявил:

— Тимур, а с тебя стакан!

Только одно напоминание о водке тут же вызвало лёгкий приступ тошноты.

Кантемиров сглотнул слюну и сухо спросил:

— Игорёк, с какого хрена?

Вольняга взглянул на побледневшее лицо собеседника, всё понял и принялся объяснять:

— Ты же с Копейска?

— Ну.

— Мы тебе земляка нашли. Пойдём в буфет, там все наши за одним столом сидят…

Земляк с одного города — это святое. Тут и стакана не жалко…

Кочегар подвёл прапорщика к большой компании вольнонаёмных служащих с госпиталя, среди которых, в центре большого стола сидел высокий сухощавый немец, годивший всем в отцы, а то и в деды. Примерно лет под семьдесят, в тёмном пиджаке на серую рубашку.

Прапорщик сразу подумал, что старик будет из служивых и наверняка бывший военнопленный. Слишком уж прямо сидел, как будто жердь проглотил, и уверенно разливал «Столичную» по рюмкам собеседников.

Игорь улыбнулся немцу и сказал:

— Питер, с тебя стакан. Я тебе земляка нашёл с Копейска.

Старик отвлёкся от увлекательного занятия и, подняв голову, посмотрел на вновь прибывших жёстким взглядом из-под кустистых бровей.

Затем закончил разливать водку и на вполне сносном русском задал Тимуру наводящий вопрос:

— Ты, с какой шахты?

Кантемиров и так соображал туго, а сейчас, охреневший от такого вопроса, глупо уставился на старика и на рядом сидящих с ним вольняг. Те сразу заржали, а Виктор ещё раз напомнил про стакан.

Немец молча ждал ответа, с лёгкой усмешкой рассматривая молодого русского.

Парень с Южного Урала рассердился на себя и сухо ответил:

— С сорок седьмой.

— А я с сорок четвёртой, — гордо заявил немец чисто по-русски и, вытащив из внутреннего кармана пачку сотенных купюр, выдернул одну и подозвал по имени проходящую мимо работницу общественного питания: — Катюша, сделай, пожалуйста, нам ещё одну бутылку «Столичной».

— Я сегодня не смогу пить…, — заявил Тимур и посмотрел на знакомую официантку.

Екатерина, жена одного из прапорщиков танкового полка, знала о случившейся трагедии в гарнизоне и сразу предложила:

— Я вам чаю принесу.

— Покрепче и с лимоном, — добавил старик, хлопнув рюмашку и вставая со стола, протянул руку земляку: — Питер.

— Тимур.

— Татарин?

— Да.

— Тогда пойдём, земляк, чай пить за другой стол.

Пожилой немец с молодым татарином (русским, в общем…) присели рядом и разговорились. Питер сообщил, что был контужен, попал в плен офицером в начале 1943 под Курском и потом этапом за Урал. Затем сразу начал спрашивать про свою шахту и очень огорчился, узнав, что горнодобывающее предприятие закрыли и затопили. Даже хотел ещё раз махануть рюмашку, но, взглянув на собеседника, решил лишний раз не тревожить тонкую загадочную душу юного собеседника.

Кантемиров умел слушать и с нескрываемым удивлением узнавал всю подноготную нового знакомого немца, происходившего из военной династии древнего рода саксонских дворян. Питер с печалью в голосе сообщил, что если бы он жил в ФРГ, то был бы Питер фон Остен-Сакен. Однако, бывший военнопленный, отбыв семь лет в русском плену, вернулся в ГДР и не захотел уезжать из родного Дрездена, хотя у него все родственники рванули на Запад ещё в мае 1945 года.

К концу второй чашки крепкого чая Питер вдруг спросил:

— Тимур, давно пьёшь?

Прапорщик тяжело вздохнул:

— Около месяца. После того, как погиб мой друг.

— Я знаю эту историю. Очень жаль людей…