Кто сильней - боксёр или самбист?

— Представляешь, Тимур, я купил себе один тюбик немецкой ваксы стоимостью в две бутылки водки «Лунникофф» (каждая — 0,7 литра)! С ума сойти!

— А ты почему не ешь и не пьешь моего пива, товарисч прапорщик?

А товарищ прапорщик только слушал и улыбался. Жизнь входила в своё нормальное русло. С души камень упал! И Тимур просто предложил:

— Слушай, ротный, а почему мы с тобой, два нормальных парня, сидим и пивом давимся? А не махануть ли нам по стопарю весьма кстати упомянутой водочки «Лунникофф»? У меня пол фуфырчика в холодильнике стоит. А пиво взводному оставим!

И они маханули по сто! Потом ещё раз — по сто. Да под такую закуску! Через часик начальник стрельбища с командиром роты, сытые и довольные, вышли из домика. Была на удивление чёрная ночь с яркими звёздами на небосклоне. И сразу стало хорошо слышно, как из динамиков громкоговорителя директрисы на всё стрельбище раздает команды своим расчетам БМП взводный девятой МСР лейтенант Сергей Климов. Ещё недавно, весной, бойцы выстраивались прямо под окном директрисы и выслушивали команды и рекомендации по стрельбе из бокового окна вышки, которое надо было ведущему стрельбу офицеру постоянно открывать. Летом это окно было постоянно открыто, если не стреляли боевыми из орудия БМП. Зимой же окно закрывали от холода, а расчёты каждый раз бегали по металлической лестнице за приказом прямо на второй этаж вышки.

И вот в один прекрасный весенний день офицер после боевого заезда открыл окно, коротко и ёмко сказал всё, что думает по поводу только что проведенной стрельбы, и слишком резко (в сердцах сказал, болея за дело ратное!) закрыл окно. А стёкла в наших окошках были непростыми. Простые стёкла просто разлетались бы от боевых стрельб! И вот тяжёлое специальное стекло не выдерживает постоянных толчков, вылетает из рамы и падает прямо на голову одного из бойцов расчёта, построенных внизу вышки. В общем, солдата спас шлемофон на голове и твёрдая черепная коробка (и первое, и второе — самые лучшие в мире!). Стекло вдребезги, у солдата шишка и лёгкая временная контузия, даже в санчасть не обращался. И даже получил краткосрочный отпуск на Родину, видимо в качестве моральной компенсации за свою голову.

При смене всего оборудования на стрельбище заместитель командира полка по боевой подготовке майор Тасоев Ярослав Яковлевич приказал установить на центральной вышке и на вышке директрисы БМП по два мощных громкоговорителя, и сейчас офицер, ведущий стрельбу, подавал свои команды через микрофон (прям как конферансье на сцене). Слышно было далеко, и если днём офицеры ещё воздерживались от резких, но по-своему справедливых высказываний, то на ночных стрельбах все отрывались от души, и можно было услышать много витиеватых фраз, разносившихся эхом по всей округе. Иногда был высший пилотаж — заслушаешься...

Офицер с прапорщиком с удовольствием выслушали очередную тираду взводного, и пошли в темноту, каждый на своё служебное место: Тимур — на Центральную вышку, менять старшего оператора, а Михаил захромал на вышку директрисы БМП, заменить своего взводного. Ночь была тёмная... А жизнь была прекрасна и светла!

* * *

В отдельном небольшом и отдалённом гарнизоне группы советских войск в Германии, войсковом стрельбище Помсен, не было своего водопровода. Это была самая большая проблема солдат полигонной команды, так как вода была только привозной. Воду привозили в бочке из соседнего отдельного противотанкового батальона. Обычно одной бочки хватало на два-три дня. А в пятницу, перед баней и выходными днями, надо было обязательно успеть привезти эти две бочки. Процедура была отработана годами страданий без своей воды. Уже с самого утра дежурный по стрельбищу искал машину и договаривался с офицерами. Обычно брали дежурную машину с центральной вышки стрельбища. Было хорошо, если воду успевали привезти днём, так как бочка не была оборудована никакими специальными сигналами.

Однажды поздним осенним вечером гвардии прапорщик Кантемиров сам решил съездить старшим машины за водой. В те далёкие времена рядом с водителем на дорогах Германии обязательно должен был находиться старший машины — офицер или прапорщик. В кочегарке батальона бочку набрали быстро. И так же быстро вдвоём с водителем промокли насквозь от старого шланга. Только выехали за ворота части, как армейский автомобиль ГАЗ-66 заглох! Дорога была пустынной, водитель выставил в метрах тридцати от машины знак аварийной остановки, поднял кабину, дал прапорщику фонарь и сказал: «Щас поедем!»