Кто сильней - боксёр или самбист?

Гарнизонная гауптвахта представляла собой отдельное четырёхэтажное здание серого цвета с небольшим двориком, огороженным по периметру высоким бетонным забором с колючей проволокой поверху. Грозой этого изолятора был начальник гауптвахты капитан Аргудаев. Эта была настоящая тюрьма. Тимур слышал от немцев, что во время фашизма в этом изоляторе сидел сам Эрнст Тельман, руководитель компартии Германии. Первый этаж гауптвахты был следственным изолятором, второй этаж был отведен офицерам и прапорщикам, а на верхних этажах находились камеры для солдат. «Лучшими номерами» этой «гостиницы» с ненавязчивым сервисом были четыре угловые камеры по углам на четвёртом этаже, куда зимой из кочегарки в подвале изолятора просто не хватало давления подать горячую воду зимой.

В начале сентября камеры гауптвахты ещё не протапливали, но ночи уже были прохладные. В одной из камер на первом этаже комендант дрезденского гарнизона хранил шкуры. Он был заядлым охотником. Запах стоял ещё тот! На кафеле пола камеры были изображены цветы, но так, что на стыке четырёх плиток они образовывали фашистскую свастику. Плитку периодически закрашивали или застилали линолеумом. Запомнился ещё постоянный перезвон колоколов ближайшей кирхи. А ещё, Тимур на всю жизнь запомнил свой испуг тогда. Думал всё — жизнь кончена! Парню было двадцать три года, режим в стране был совсем другой. Боевой запал от прошедшей беседы быстро прошёл; и он, думая о себе, своих родителях и брате, буквально проревел всю ночь. Как они перенесут такое известие? Особенно мама? На следующее утро прапорщика вывели из камеры и подняли в кабинет коменданта, где был только один майор Петров.

— Ну, как жизнь молодая? Не замёрз ночью? — весело спросил особист — А книжку капитана ещё не потерял?

И радостно засмеялся своей шутке! Тимуру было не до смеха. Дрожа от холода и неизвестности, протянул офицеру Уголовный кодекс, из которого успел выяснить, что его действия подпадают под «скупку и перепродажу товаров или иных предметов с целью наживы» и за всё — про всё ему грозит от двух до семи лет с конфискацией имущества. Начальник Особого отдела полка отсмеялся, протёр глаза и вдруг предложил:

— А не попить ли нам чайку, прапорщик?

И распорядился местному сержанту принести им обоим горячего чаю. Тимур пока ничего не понимал. Вообще, он готовился к продолжению вчерашних вопросов. Помешивая сахар, контрразведчик продолжил:

— Вот смотрю, Кантемиров, всё у тебя хорошо: и служишь без замечаний, и спортсмен, и с родственниками всё в порядке, немецкий вон выучил. И даже заочно в ЛГУ на юридический смог со службы поступить. Ну, что тебе ещё не хватает, прапорщик? Ответь мне честно! Без всяких записей, мы с тобой здесь одни.

Тимур вскочил со стола.

— Так интересно же, товарищ майор! И многие благодарят потом. Я же намного дешевле могу всё достать.

— Да садись ты! Чай пей. Дешевле говоришь? А вот, сколько, по-твоему, будет стоить магнитофон «Шарп-700»?

В наших гарнизонах поляки продавали такой аппарат примерно за три тысячи марок, но могли и бэушный втюхать. Тимур мог достать новый за две тысячи марок. Поэтому по привычке хотел накинуть марок пятьсот (месячная зарплата прапорщика), но, сказал — две тысячи двести марок (особистам — особая скидка!) и добавил:

— А я бы, на вашем месте купил бы здесь «Шарп-800», этот аппарат только вышел в продажу, он мощней и эквалайзер покруче будет. Знаю, что в Москве, в комке, стоит около трёх тысяч рублей.

Петров даже чаем поперхнулся:

— А здесь за сколько достанешь?

Прапорщик уже начал понимать, что пока никто его сажать не собирается. Поэтому, смело накинул свою долю малую и сказал:

— Две тысячи пятьсот марок. Абсолютно новый, в упаковке! Но, лучше привезти без упаковки, в сумках. А то слишком большая коробка будет. И надо будет везти из Берлина.

Офицер задумался о чём-то своём, особом. Зарплата армейского майора составляла около тысячи марок. Сколько получают особисты, Тимур не знал. Майор взглянул на задержанного, что-то прикинул про себя ещё раз и сказал:

— А теперь, прапорщик, давай поговорим за службу. Считай, что тебе повезло, раз за тебя ходатайствует руководство полка. Вчера с ними разговаривали. Да и в дивизии ты на хорошем счету. И учитывая, что ты такой грамотный, языки знаешь, вон подружку себе, новую немочку завёл. Да всё мы про тебя знаем! Сиди, молчи лучше и слушай. У тебя есть выбор: или мы передаём весь материал в прокуратуру. Или мы сейчас с тобой договариваемся, и ты даёшь подписку работать с нами. Не качай головой! Работу предлагаем только с немцами. На своих стучать у нас и без тебя кадров хватает. Много ума не надо! Про тебя мы уже полгода знаем, момент только ждали. И дождались! Думай, прапорщик, быстрей, — особист посмотрел на часы. — У тебя ещё минут десять в запасе есть. Сейчас капитан подойдёт, и ты даёшь нам конкретный ответ. А про аппаратуру — только между нами!

При разговоре майор посмотрел прапорщику в глаза и добавил: